Реквием по победителям - [51]

— Ну, а после того, как вы остановите их рейдер?

— Вам не кажется, что вы пытаетесь заглянуть слишком далеко вперед, Стив?

— Я — политик. Я должен просчитывать последствия.

— Мне по-прежнему не нравится идея сотрудничества, — сказал Логан. — И меня беспокоит наличие в космосе целой колонии синих.

— И?

— Я не маньяк, — сказал Логан. — Я не собираюсь лететь туда в одиночку и устраивать террор. Это вы хотите услышать?

— А мне идея сотрудничества все еще нравится, — сказал капитан Чоу. — Они нам действительно здорово помогли, и я склонен верить, что атака на Новый Дальний Уэллс явилась результатом самодеятельности капитана Сааха, а не коллегиально принятым решением, и политика геддов эту самодеятельность не одобрит. Поэтому даже если капитан… простите, полковник Клеймор решит устроить террор, я ему такой возможности не предоставлю.

Если бы среди присутствующих на совещании был Кертис, он мог бы рассказать капитану Чоу обо всех возможностях полковника Клеймора, и о том, что остановить его далеко не так просто, как об этом думает тарионец.

Но Кертиса среди присутствующих не было, и капитан Чоу остался в неведении.

Глава 12

Корабль вышел из гиперпрыжка.

Окружавший Логана космос померк и сменился стенами ходовой рубки. Логан отключился от бортового компьютера, оставив его сверять координаты точки выхода с расчетными, вытащил из затылка кабель, размял шею и сделал несколько глотков из бутылки, которая крепилась к одному из подлокотников кресла пилота.

После прыжка ему всегда хотелось пить.

Компьютер закончил обсчитывать данные, скорректировал курс и выдал следующую точку входа. Логан подтвердил выполнение программы полета, вылез из кресла, немного попрыгал и сделал несколько приседаний. Логану очень не хотелось этого признавать, но на планете он размяк. Потерял былую форму. Пилотирование скаута давалось ему куда тяжелее, чем он предполагал. После нескольких часов, проведенных в кресле пилота с кабелем в затылке, он чувствовал себя разбитым. На весь свой полный возраст, без всяких скидок.

Теперь он понимал, что Кертис такого полета бы просто не выдержал. Если уж прожитые годы догнали Логана, свалившись на его плечи тяжелым грузом, к Кертису они были бы и вовсе беспощадны.

— Корабль вышел из гипера, — сказал Логан, включив устройство внутренней связи. — Экипаж может продолжить свои занятия. Следующий прыжок через двенадцать часов.

Щелкнул клавишей, плюхнулся обратно в кресло.

Покидать ходовую рубку Логану не хотелось. Жилые помещения скаута не могут похвастаться большими площадями, и рубка была единственным местом, где Логан мог посидеть в тишине и покое, наедине со своими мыслями. Здесь и еще в санитарном узле, но только сюда никто без приглашения не зайдет, и в очередь перед дверями не выстроится.

А компания на скауте подобралась очень странная. Представители четырех разных планет и двух рас. Двух с половиной, если быть точным, потому что самого Логана к людям можно было отнести только с некоторой натяжкой. Он был человеком-прим, улучшенной версией, результатом генетического эксперимента, следующим шагом на пути эволюции. Возможно, последним из тех, кто этот шаг сделал. Кого заставили сделать этот шаг.

Логана никто не спрашивал, хочет ли он таким быть. Его участь была определена задолго до его рождения, задолго до его зачатия.

Впрочем, раньше Логан ничего против этих экспериментаторов не имел. Пока он был окружен такими же, как он, его жизнь была нормальной, на войне, в течение которой все смешалось, его способности даже были ощутимым преимуществом, он мог делать вещи, на которые других люди были не способны, он мог выживать там, где бы они не выжили. Но после войны, когда он очутился на Новом Дальнем Уэллсе и попал в окружение обычных людей, для которых и долголетие Кертиса, на Земле вполне обычное, казалось чудом, Логан почувствовал себя чужим. И чем дальше, тем больше.

Он по-прежнему мог делать то, чего не могли делать другие люди, его опыт пилота оказался очень кстати для мира, чья добывающая промышленность была расположена за пределами планеты, в местном космофлоте он стал чуть ли не легендой, но за пределами братства космонавтов люди все чаще стали бросать на него косые взгляды.

Шли годы, а он не старел, по крайней мере, внешне. Когда они с Кертисом только высадились на планете, то выглядели, как ровесники, а потом Кертис превратился в крепкого старикана, а Логан ничуть не изменился. Легенда про другую планету, с которой они якобы прилетели, уже перестала срабатывать, а признаваться в том, что они оба дезертировали с той войны, Логан не хотел. До последнего не хотел.

Теперь-то уж скрывать правду было бессмысленно. Да и гедд со своим чудо-зрением буквально видел его насквозь.

Впрочем, Логан понимал, что для него и для его команды это, скорее всего, был билет в один конец, и о сохранении репутации уже можно было не думать. Уже не имело значения, кем он был до, и кем он мог стать на Новом Дальнем Уэллсе. Ренегат, дезертир…

Сейчас у него была команда, и он был почти уверен, что, по крайней мере, для троих из пяти его авторитет непререкаем.