Реквием для хора с оркестром - [9]
«Да, — подумал Никита, глядя на страшного негра, — пожалуй, что и за людоедство».
— Вот и я говорю! — воскликнул дядька. А потом, присмотревшись, спросил у Никиты: — А тебя, вообще, как кличут?
— Никитой, — отозвался Никита.
— А я — Гмырь. Слыхал?
— Слыхал что-то такое, — подумав, ответил Никита. — Только не это… не обижайся, но я вспомнить не могу — где именно. Меня ведь по башке шарахнули так, что я не помню даже, как меня мусора поластали. Первый раз очнулся — только здесь.
— И я, — неожиданно проговорил Гмырь и потер указательным пальцем расплывшуюся в пол-лица переносицу. — Понимаешь, нажрался с братвой в «Славянском базаре», а потом… вроде разборка какая-то началась. Пальба, грохот… Дальше ничего не помню. Вчера открываю глаза, а на меня эта рожа смотрит…
Гмырь кивнул на негра, а тот клацнул зубами и снова прохрипел:
— Макамба!
— Во-во… Я уж думал, что поехал умом. Вроде место привычное — камера, а ничего понять не могу — негр, прямо как из кино про Тарзана, да еще вон тот крысеныш…
Никита посмотрел туда, куда кивнул ему Гмырь, и увидел четвертого обитателя камеры. Им был низенького роста мужичок в клетчатом строгом, хотя и порядком растрепанном костюме. В облике этого мужичка не было ничего примечательного, кроме, пожалуй, постоянно бегающих глазок. Мужичок сидел в углу камеры неподвижно, скорчившись, а глазки его метались из стороны в сторону, будто в камере гудел целый рой мух, и мужичок отслеживал движения каждой отдельно взятой.
— Эй! — гаркнул Гмырь, повернувшись к клетчатому мужичку. — Ты кто?
Мужичок вскинул маленькую голову и залопотал что-то на абсолютно незнакомом Никите языке. Впрочем, одно слово, несколько раз проскользнувшее в мяукавшей речи клетчатого, Никите показалось знакомым — «американа».
— Бормочет, как поп над покойником, — прокомментировал Гмырь. — А о чем — хрен его разберет.
— Говорит вроде, что американец, — неуверенно произнес Никита.
— Да ну? — удивился Гмырь. — А ты по-ихнему понимаешь, что ли?
— Макамба! — каркнул из своего угла негр.
— Не понимаю, — поморщившись, ответил Никита. — Я вообще ничего не понимаю… Ты это… говорил про кабак что-то?
— Ага, — подтвердил Гмырь, — кабак. «Славянский базар». Да ты что, братан, — это ж самый известный кабак в нашем городе!
Никита почесал в затылке. Вообще-то он неплохо знал саратовские рестораны, но среди них не было ни одного с таким названием. А название-то, кажется, знакомое… Где это он его слышал?
— Ну, ты даешь! — загоготал Гмырь. — Ты что — не местный? А я-то тебя поначалу за братка принял…
— А я он и есть, — огрызнулся Никита.
— Да? — гоготал Гмырь. — Какой же ты браток, если ты «Славянского базара» не знаешь? Под кем ты ходишь вообще?
— Женя Петросян пахан у нас…
От неожиданности Гмырь даже смолк на секунду, но, справившись с приступом естественного изумления, загоготал еще громче:
— Петросян? Евгений Натанович? Тогда у меня пахан — Юрий Никулин. Нет, брат, зря тебя все-таки на хату сразу кинули. Надо было тебе в больничке отлежаться. У тебя, видать, мозга за мозгу заехала…
— Оборвись, — чувствуя закипавшее внутри глухое раздражение, посоветовал Никита. — Ты-то сам кто такой? Я в Саратове всех знаю, а твою морду похабную ни разу не видел…
— В Саратове? — расплылся Гмырь в ухмылке. — Какого же хрена ты в Москве делаешь?
— Чего?!
— Я нажрался в «Славянском базаре», — пояснял Гмырь, — там меня повязали и сюда привезли. Значит, я в Москве и нахожусь. За каким хреном меня мусорам в Саратов тащить? Я там и не был ни разу.
— Макамба! — снова прокричал негр, который, видимо, в этой камере исполнял обязанности часовой кукушки, подающей сигнал через определенные промежутки времени.
— Заткнись ты! — рявкнул на него Никита, и негр смолк, тихо урча, как рассерженная собака. — Какая Москва? — вскочив с нар, воскликнул Никита. — Меня в Саратове повязали, значит, я в Саратове и нахожусь. И ты тоже. И этот Макамба…
— Макамба! — обрадованно завопил негр, услышав родную речь.
— И американец тоже! — Никита вытер со лба холодный пот и снова опустился на нары. — Ты меня не путай, — посоветовал он Гмырю, — у меня и так очко играет по поводу предстоящей беседы с гражданином следователем. Кажись, одного я грохнул, перед тем как меня вырубили…
Тут Никита заткнулся, сообразив, что наговорил лишнего — а откуда уверенность, что этот Гмырь не наседка? Или негр — вдруг его словарный запас не одно слово, а немного больше? В таком случае негр вполне может настучать следователю. Никому верить нельзя, а уж прежде всего — вот этому встрепанному клетчатому мужичку с его бегающими из стороны в сторону глазками.
Никита прилег на нары. Гмырь что-то еще говорил ему, презрительно усмехаясь, но Никита не слушал. Анна, Гоша Северный, Олег Сорвиголова — все это кружилось перед глазами Никиты, не давая ему покоя, — странно знакомое погоняло «Гмырь», встрепанный клетчатый, макамба…
— Макамба! — тоскливо позвал из своего угла негр, и Никита снова провалился в душное небытие.
Несколько минут он лежал, не ощущая почти ничего. Потом пришел к нему странный сон — будто заскрипела железная дверь, которую он, кстати, не заметил, когда был еще в сознании, и появившиеся в камере двухголовые мужики с обнаженными ножами невообразимых размеров стащили с нар упирающегося Гмыря и уволокли его. И негр Макамба, увидев двухголовых, будто бы побледнел от испуга настолько, что стала отчетливо видна его черная набедренная повязка, и клетчатый будто визжал на своем языке что-то непонятное.
Загробный мир…Точнее — ОДИН из Загробных Миров. Тот, в который попадают исключительно люди, при жизни связавшие свою жизнь с криминалом — и после смерти тоже привычно живущие «по понятиям»…И ВОТ ТУДА по ошибке Высших Сил загремел редактор провинциального журнала!Кто виноват?! Ладно, об этом — позже…Сейчас важно — ЧТО ДЕЛАТЬ?!
Приятно познакомиться! Обитатель «блатного» загробного мира, в котором после смерти (чаще всего — насильственной) «живут по понятиям» наши родные «братки», воскрес!Притом — путем не эзотерическим, а привычно-криминальным! А вместе с ним вернулся на грешную Землю верный друг и соратник по послесмертью — полуцутик, тоже намеренный сделать в нашем мире бандитско-бизнесменскую карьеру! Что дальше? Жизнь — во всех ее проявлениях!!!Ироническая фантастика? Ироническая фэнтези? Решайте сами!
Герой рассказа купил компьютер. Как оказалось, самообучающийся и склонный выходить за пределы практических задач. Конечно, жизнь владельца такого чудесного устройства не могла остаться прежней…
В рассказах сборника поднята злободневная тема — отношения человека и компьютера в современном обществе, — решенная большинством авторов в психологическом аспекте. (аннотация) Общая тема — Человек и Компьютер — объединяет рассказы этого сборника. Тема не только злободневная, ведь компьютеры используются сейчас уже практически во всех сферах, но и позволяющая сделать некоторые прогнозы: какие «думающие» машины нужны человеку в будущем и как сложатся отношения — да, да, именно отношения! — человека и компьютера.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник «Нежданно-негаданно» включены рассказы, где авторы в юмористическом духе рассматривают последствия научных открытий, различные фантастические ситуации.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
И весёлое ж место — Берендеево царство! Стоял тут славный град Сволочь на реке Сволочь, в просторечии — Сволочь-на-Сволочи, на который, сказывают, в оны годы свалилось красно солнышко, а уж всех ли непотребных сволочан оно спалило, то неведомо… Плывут тут ладьи из варяг в греки да из грек в варяги по речке Вытекла… Сияет тут красой молодецкой ясный сокол Докука, и по любви сердечной готова за ним хоть в Явь, хоть в Навь ягодка спелая — боярышня Шалава Непутятична…Одна беда: солнышко светлое, катавшееся по небу справно и в срок, вдруг ни с того ни с сего осерчало на берендеев — и вставать изволит не вспозаранку, и греть-то абы как.
Лучших из лучших призывает Ладожский Князь в свою дружину. Из далеких селений спешат на его зов избранные. Но полон путь опасностей и неведомых страхов – лесные и водяные духи, нечисть и оборотни заступают дорогу отважным избранникам Князя. Далеко, за грань реальною, за кромку мира уходят герои, чтобы отобрать жертву у всесильного и безжалостного Триглава. Есть ли что-то на свете, чего не одолеют бесстрашные витязи Белеса? Все осилит отважное и любящее сердце, когда впереди его ждет светлая ЛАДОГА.
В этом мире на равных сосуществуют эльфы, орки, вампиры, оборотни, люди, рожденные в нем, – и люди, занесенные в него из далекого будущего.Здесь воюют беспрерывно, а ненавидят с наслаждением и со вкусом – северные земли напирают на южные, люди и оборотни грызутся, как одержимые, а представители Старших народов плетут хитрые интриги, намереваясь поставить, наконец, на место представителей народов Младших.Здесь начинается история лихого парня по прозвищу Квазимодо – бродяги, авантюриста, непревзойденного бойца и ловкого вора.
Они приходили с моря, воины, не знавшие ни жалости, ни страха смерти. Пестрые паруса их драккаров заметны были издалека. И когда такой парус поднимался над горизонтом, жители прибрежных селений в страхе бежали, спасая свою жизнь. Об их отваге, мужестве, жестокости и ярости ходили легенды. Они жили войной и ради войны. Их хранили суровые асы. Им помогали светлые альвы и темные йотуны. Их души уносили с поля боя златокосые валькирии. Их называли героями и варварами, пиратами и волками Севера. Но сами они звали себя — Викинги.