Рекреация - [27]

– Не может быть! – воскликнул полковник. – Все мои люди надежны на сто процентов!! Вы начинаете эти подлые штучки!!

– Не стоит сразу кричать. Вы все-таки военный, а не истеричка. Насколько я знаю, австрийцы – народ педантичный. Вам не составит труда узнать, не отлучались ли куда на ночь и утро пятого июня кто-либо из ваших солдат. Он переспал с той женщиной и рассказал ей о ваших планах.

– Все это чепуха. Если исходить из ситуации, это должен был быть один из моих офицеров, потому что рядовые сами до конца были уверены, что мы поплывем на паромах вокруг Италии в Триест. Все офицеры оставались неотлучно при мне. Ваши обвинения ложны.

– Задумайтесь сами. Человек с головой может догадаться без слов о любой тайне, а вы, по вашим же собственным словам, доверяете своим солдатам и наверняка не очень следили за собой и офицерами. А тот, предатель… Я даже могу его описать, хотя лица не разглядел совершенно. Это очень невысокий человек, почти малыш, но с мощной мускулатурой. У него необычный смех – он будто бы временами захлебывается слюной, когда хохочет. Вам хватит этих вводных для поиска нужного человека?

Полковник стал мрачнее тучи, и Оскар вполне его понимал. Австриец повелительно взмахнул рукой. Из-за угла немедленно выскочили лейтенант и два сержанта. Полковник отошел к ним и негромко отдал несколько приказов, после чего вернулся к собеседнику.

– Мне кажется, я буду проклинать ваше появление на мои глаза еще долго-долго, если останусь в живых, – хмуро сказал он. – Во имя небес и преисподней, все шло так хорошо!

– Не стоит говорить обо мне, как о посланце дьявола. Подумайте, ведь дела шли плохо вне зависимости от того, сказал бы я вам об этом или нет. Лучше слушайте еще кое-что: когда я приехал в Геную, то отправился по адресу, нацарапанному на одной из тех бумажек, – к парню по имени Альдо. Мне кажется, я смог убедить его говорить со мной откровенно, и он признался, кто следит за вами. Это Миланская семья: ни много, ни мало.

– О! – выдохнул полковник, прижимая к побелевшему лицу большую ладонь. – Вы хотите меня доконать! Когда мне кажется, что ничего хуже быть не может, вы все-таки находите это невозможное. Но… Но это ведь невозможно! В Милане все подмазано. Они не должны нам мешать!!

– Значит, их планы изменились.

Полковник тяжело и протяжно вздохнул. Его длинное лицо обратилось к небесам, грязно-серым и уныло однообразным, словно он силился найти там поддержку.

– Вы действительно посланец дьявола. Встаньте за дверь пакгауза – вон Краус ведет похожего на ваше описание солдата.

Оскар быстро шагнул за огромную, криво висящую створку. Краус остался где-то за полем его зрения, а перед полковником появился невысокий солдат с ранцем, автоматом на плече и каской на поясе. Он сделал два строевых шага, стукнул каблуком о каблук, отдал честь и молодцевато отрапортовал:

– Рядовой Видмайер прибыл по вашему приказанию, господин полковник!!

Командир пронзил его хмурым взглядом, в котором он собрал всю свою злость, вызванную недавними известиями. Постояв молча больше минуты, в течение которой Видмайер тянулся в струнку, задирая голову вверх, чтобы честно смотреть в глаза командира, полковник спросил:

– Где вы были в ночь на пятое июня, рядовой?

– Осмелюсь доложить, в эту ночь я, рядовой Гумберт и ефрейтор Беранек отправились в самоволку по девочкам. За это получили от вас две недели гауптвахты с отбыванием наказания по прибытии на родину.

Тут за спиной Видмайера возник Краус:

– Ефрейтор Беранек и рядовой Гумберт были подобраны нашим патрулем в одном из кабаков Порто-Веккьо в 7.15 утра пятого июня. Рядовой Видмайер вернулся в расположение около десяти. Его подельники не помнят, когда он от них отделился и куда пошел. Я это отлично помню, господин полковник, потому что был в те сутки дежурным по подразделению. Он тогда особо пьяным не казался.

Полковник перевел свой тяжелый взгляд с рядового на Оскара:

– В какое время вы видели его в Аяччо?

– Незадолго до восьми, – ответил Оскар, выходя из своего убежища. – Я хотел бы передать тебе привет от Илоны, парнишка. К сожалению, она уже мертва.

Солдат посмотрел на Оскара большими, широко открытыми голубыми глазами. Казалось, в мире не было более простодушного и непонимающего взгляда, но в глубине его Оскар прочел какое-то затаенное выражение непонятных чувств, от которого ему стало не по себе. За этими наивными глазами, под неровным сводом черепа темнело овальное темное пятно – снова та же необъяснимо огромная опухоль в мозге.

– Не понимаю, о чем говорит этот гражданский! – сказал рядовой совершенно спокойным голосом, под стать своему взгляду. Слишком спокойным. Полковника это взбесило.

– Проклятая свинья!!! Ты нас продал за вонючую дырку!!! Сукин сын!! – Коротко размахнувшись, полковник дал солдату в зубы. Тот отшатнулся, но на ногах устоял. Изо рта у него полилась кровь, когда он шепеляво оправдывался:

– Я ни в чем не виноват, господин полковник. Он лжет. Я не виновен!

Последнюю фразу он повторял, когда подбежавшие солдаты, по знаку командира, отбирали у него оружие, сковывали руки наручниками и тащили прочь. Полковник нервно поглаживал костяшки пальцев, которые он разбил в кровь.