Реконкистадоры - [20]

День четыреста одиннадцатый!

Вы продержались 410 дней!

Смотри, игрок — это твои мысли! Как, ты не видишь мыслей? Так ведь в пустой голове и мыслей не бывает. Впрочем, это относится и к цельнокостяной голове тоже. В твоём организме рождаются только банальные каловые массы и пустопорожний пердёж. И это надо исправлять! Да! Получай свои +1 к интеллекту и постарайся хоть что-нибудь придумать.

Город бурлил прямо с утра. Это был первый день, когда с небес не лилась вода — и все, кто мог, принялись заново отстраиваться. Подправляли крыши, убирали мусор с улиц, восстанавливали дощатую мостовую.

Первым из Мыса выдвинулся отряд ударников. Шли мы по пляжу — на восток, в сторону Лосевки. Жители Лосевки тоже отправились с нами. Сегодня из Мыса вообще ожидался настоящий исход жителей малых лагерей и поселений. Больше тянуть с этим было нельзя — нужна была еда, древесина и другие полезные материалы.

Двигались мы небыстро, стараясь подстроиться под темпы движения спутников. Срезать изгиб острова тоже не стали — так и шли по краю пляжа, который захлёстывало волнами всё ещё продолжающегося шторма. К тому же, все были нагружены по самое не балуй — короче, быстро не побегаешь. В общем, двигались мы медленно, постепенно вытягиваясь длинной змеёй на пару километров. И это несколько напрягало…

Очень скоро пришлось скинуть большую часть груза на переселенцев и разойтись дозором вглубь острова и вперёд, вдоль пляжа. Однако путь был пуст, а изредка попадавшиеся животные при виде нашей толпы старались побыстрее сбежать. Местная фауна начинала понимать, кто тут царь зверей — и от кого стоит держаться подальше. Мало какие твари на побережье ещё смело выходили против человека.

От Лосевки мы ушли всего часа на четыре, а потом пришлось устраиваться на ночлег — двигались мы как черепахи. Я рассчитывал на третий день прибыть в Медное, но планы пришлось скорректировать. В итоге я предположил, что путь займёт дня четыре — и так оно и вышло. Лишь утром четыреста пятнадцатого дня голова нашей колонны достигла Медного и остановилась в бухте, глядя на поднимающиеся в небо дымки.

— Опять двадцать пять! — буркнул Борборыч, тяжело вздохнув. — Кто-нибудь может мне объяснить, почему люди, наткнувшись на кучу пустых домов, решают, что всё здесь строили для них?

— Никто тебе этого не объяснит… — покачал головой Барэл и прищурился. — Но в одном ты ошибся — это не люди.

— Зарядить пушки! — бросил я, глядя, как от стены Медного в нашу сторону двигается группа из двух человек и двух вышронцев. — Если попытаются напасть или откажутся впускать нас в наш посёлок — разнесём тут всё…

— Давайте без этого вот! — попросил Гена, подходя к нам. — Мы тут строились, строились… А они всё разносить собрались.

— И Филь! — привлек моё внимание Борборыч. — Люди в этой четвёрке — не рабы!

Я присмотрелся повнимательнее и понял, что так оно и есть. Люди на равных шли вместе с вышронцами, о чём-то переговариваясь. И если по выражению морд вышронцев ничего сказать было нельзя, то вот на лицах людей была написана усталость и обеспокоенность. Я присмотрелся ещё раз получше к землянам, но знакомых лиц не обнаружил. Оба были мужчинами лет тридцати, но теперь тут сильно старше никого и не найти — разве что по сильно косвенным признакам. Игра медленно возвращала нашим телам молодость… В моём случае просто не отнимала — я и так был молод и полон сил.

— Не стреляйте! Пожалуйста, не стреляйте! — попросил один из мужчин, заметив наши приготовления и замахав руками. — Мы просто хотим поговорить!

— Тут все обычно просто хотят поговорить! — ответил я, и на секунду не подумав начать им доверять. — Вышронцы, дологниссцы, люди — все. Обычно начинают со слов: «Стафайся, слабый Филь!». Ну а потом горько об этом жалеют!..

— Мы бы предпочли сдаться сами! — честно признался второй мужчина. — У нас сложилась непростая жизненная ситуация, надо сказать…

— Тут все говорят, что у них сложилась непростая жизненная ситуация! — согласился я в ответ. — Потом обычно намекают, что не прочь её поправить за счёт мысовцев! Ну а дальше звучит сакраментальное: «Стафайся, слабый Филь!»… И ещё удивляются, чего это их обижают!..

— Нет-нет! Мы не будем нападать! — предпринял попытку первый мужчина.

— Здесь все это говорят! — сурово ответил я. Теперь можно было не драть глотку, так как парламентёры подошли уже достаточно близко. — А потом обычно, как поверишь им, сразу…

— Да, стафайся, слабый Филь… — кивнул первый мужчина.

— Вот, он это сказал! — пожаловался я Борборычу.

— Да, в смысле, нет!.. В смысле, я просто предугадал!.. — замахал тот руками.

— Я могу ошибаться, — проговорил один вышронцев. — Но Слабый Филь, кажется, просто подшутил над нами…

— Да, только он Филя, а не «слабый филь»! — поправил его второй вышронец. — Нашему засранцу он представлялся именно так…

— Первояйцо! Зачем ты обижаешь засранцев сравнением с нашим бывшим сюзереном? Они провинились лишь тем, что не могут удержать в себе то, что надо донести до выгребной ямы! Но ты прав… Приношу свои извинения, Филя, за неумышленное искажение вашего имени! Я был введён в заблуждение хитросплетениями вашей шутки… Кажется, вы не любите, когда перед вами лебезят на пузе, да?