Реклама - двигатель любви - [2]

— Ну, он придет во время еды. А после ленча мы еще раз просмотрим наши наброски для Теда Хавкинса. Я нахожу твою идею с лосьоном для тела великолепной. Полуголая женщина верхом на лошади. В этом есть и эротика, и страсть.

Девушка состроила гримасу.

— Мне иногда кажется, что я неудачница.

— Ты что, не в своем уме? Открой любой иллюстрированный журнал, и в каждом ты найдешь свою рекламу готовых блюд Булла. И вообще, покажи-ка этому Роджеру Гордону, на что способна! Ты его наверняка заткнешь за пояс.

Сьюзан улыбнулась.

— Ты все время стараешься подбодрить меня. Но, по правде говоря, я очень расстроена.

— В этих случаях помогают хорошая еда и хорошее вино. Пойдем Сьюзан. После еды ты будешь чувствовать себя лучше. Ты ведь не капитулируешь перед мужчиной, не так ли?

— Это чудовище! — прошипела Сьюзан, повесила свою белую сумку через плечо и вышла через стеклянную дверь на улицу вслед за Руби. Настроение у нее все еще было подавленное, и стаканчик вина вряд ли его изменит.

Потом она стала думать о Лос-Анджелесе и Теде Хавкинсе, с которым уже однажды работала: «Если я получу заказ на косметическую серию, то все будет в порядке». Сьюзан не хотела больше вспоминать про детское питание и уж тем более о Роджере Гордоне.

Роджер стоял перед зеркалом и брился. Тихое жужжание бритвы в это утро его раздражало. Болела голова. Он испытующе посмотрел на себя в зеркало. Заметны ли на его лице следы бурно проведенной ночи?

Мужчина был на вечеринке до четырех часов. И там он не только танцевал. Платиновая блондинка Памела была знойной женщиной. И много чего могло бы еще произойти. Роджер недовольно скривил рот. В общем и целом он был по горло сыт женщинами, которые бегали за ним и предлагали себя, как будто Гордон был единственным мужчиной на свете.

«Влюбиться бы снова по-настоящему!» — подумал он и отложил бритву в сторону. Французский лосьон после бритья источал свежий горький аромат. Роджер нанес его на щеки и шею и почувствовал себя посвежевшим.

Он пригладил щеткой густые, коротко подстриженные темные волосы и бросил еще один критический взгляд серых глаз в зеркало. «Я все еще выгляжу слегка усталым», — подумал Роджер. Но здоровый загар, с трудом приобретенный в городе, скрывал некоторую помятость мужественного лица.

Роджер прошел из своей элегантной, отделанной темно-коричневым кафелем ванной в шестидесятиметровую гостиную. Он въехал в шикарные апартаменты на тридцатом этаже два месяца тому назад, когда открыл свое рекламное агентство. Черный клубный гарнитур, обтянутый буйволовой кожей удачно контрастировал с белой современной мебелью. Это была сугубо мужская комната, безо всяких безделушек и мишуры. Лишь у окон стояло несколько кадок с пальмами — единственное украшение, которое позволил себе Роджер.

Он включил на полную мощность стереосистему, и помещение наполнилось звуками музыки. Холодный душ немного привел его в себя. Но он все еще ощущал некоторую вялость.

Роджер прошел в спальню, вся обстановка которой состояла из огромной французской кровати, комода и зеркального шкафа. Надел свежую белую рубашку, повязав галстук — узкую полоску кожи цвета красного вина, светлые серые брюки, темно-синий пиджак и черные башмаки. Все. Он был готов.

На кухне Роджер включил кофеварку. Он выпил горячий, крепкий кофе и съел тост с маслом. Еда буквально застревала у него в горле, и Роджеру пришлось запивать ее большими глотками.

Это все вчерашние напитки! А ему нужно иметь свежую голову, когда он будет в Лос-Анджелесе. Тед Хавкинс примет его уже сегодня. Так они оговорили заранее. Роджер был уверен, что он получит и этот заказ.

Фабриканту, обладающему миллионным состоянием, наверняка понравятся идеи по рекламе его новой продукции. Роджер уже много дней серьезно работал над ними.

Музыка вдруг стала действовать ему на нервы. Он выключил радио. За окнами был свинцово-серый день. К полудню, похоже, пойдет дождь. Но для Роджера это не имело никакого значения, через час он уже будет лететь в Калифорнию.

В ванной комнате Роджер уложил свои туалетные принадлежности в кожаную сумку и бросил ее в чемодан. Голова все еще слегка побаливала. Проклятая пьянка! Зазвонил телефон. Роджер помедлил и посмотрел на часы. Возможно, это кто-то из его сотрудников. Он неохотно снял трубку и услышал звонкий женский голос.

— Привет, Пам, — сказал Гордон. — Уже выспалась?

— Я непременно хотела еще раз сказать тебе «до свидания», чтобы ты меня не забыл. Когда вернешься в Нью-Йорк?

Мужчина потихоньку зевнул.

— Вероятно, послезавтра.

— И ты мне тут же позвонишь?

— Возможно, Пам. Хотя такое ощущение, что мне не мешало бы отоспаться примерно двадцать четыре часа.

— Ты не очень-то галантен, Роджер. Вчера ты нравился мне гораздо больше.

— Вчера вечером я ведь выпил шесть или восемь двойных виски.

— Это грубо, Роджер. Ты хочешь сказать, что я тебе нравлюсь, лишь когда ты пьяный?

— Ты очаровательная женщина, Памела, — возразил Гордон без особого вдохновения в голосе. — Но, знаешь, иногда я должен думать и о своей работе.

— О'кей, понимаю. Я тебе надоела и могу убираться.

— Ну зачем так агрессивно? Я сегодня не в лучшем расположении духа, как можешь догадаться. Кроме того, должен сейчас ехать в аэропорт. Скоро мой самолет. Мы еще увидимся, Пам. До встречи.