Река жизни русло не меняет. Книга 1. Человек - [6]

— Смерть, — ответила Даша.

— Нет. Нет! — он повторил это с нажимом, — Смерть, конечно, страшна своей неизвестностью — что там за последней чертой? Я несколько раз смотрел смерти в глаза, но это не самое страшное, что я встречал в жизни. А вот когда у тебя на глазах погибает четырехлетний любимый сын, — страшней этого я ничего не знаю. Три дня назад его застрелили, я держал его на руках, он не дергался в судорогах, он смотрел на меня доверчиво. Очевидно, он в свои четыре года больше всего доверял именно мне. Он смотрел на меня, а в это время жизнь выходила из него…

Стас замолчал. Даша увидела, что он сжал кулак здоровой руки так, что он побелел от напряжения. Вдруг Руков сжал зубы, желваки заходили под кожей, подбородок его задрожал, а из горла вырвался то ли рык, то ли стон. Но невероятным усилием воли он заставил себя замолчать. Потом как-то обессилел и сник. Даше показалось, что он вдруг постарел лет на десять. Они долго сидели молча. Даша его очень жалела, но облегчить боль не могла.

Наконец, он поднял глаза:

— А что самое ужасное в жизни?

У нее промелькнуло в голове — может, он псих?

— Я не тронулся умом, — в который раз, как бы прочитав ее мысли, сказал Стас.

— Самое ужасное, что во всей этой трагедии замешана Маша — моя жена. И все сходится на том, что она сделала это осознанно. Я ее очень любил, я отказываюсь в это верить, просто сердце с этим не соглашается, но все факты говорят за то, что она сделала это специально. И вот эта ноша в душе, которая тяжелее любого ранения, любого груза на плечах, любой тяжести в ногах, эта ноша сильно меня гнетет. Это и есть самое ужасное в жизни.

— А что, нельзя у нее спросить? — не поняла Даша.

— Она погибла там же, в тот же вечер. Еще во вторник утром я был счастливым семьянином, имевшим любимую жену и замечательного сынишку. А сейчас… Сейчас жизнь потеряла для меня всякий смысл.

— Однако это не мешает тебе вламываться в чужую квартиру и угрожать насилием, наставив пистолет.

— Пистолет я на тебя не наставлял, допустим.

— Но ты готов был убить меня. Не правда ли странно? Ты говоришь, для тебя жизнь теряет смысл, но сам цепляешься за нее и, чтобы ее сохранить, готов убивать…

— За свою жизнь, слава Богу, я никого не убил, а насилие, которым я пригрозил в начале нашей встречи… Так это не убийство, можно заставить человека замолчать не убивая, для этого есть множество способов. Ты, Даша, сгущаешь краски. Почему я еще стремлюсь выжить? Потому что хочу разобраться, что же было в тот страшный вечер на самом деле. Мы прожили с женой пять счастливых лет. Я был счастлив и чувствовал, что счастлива она. Были, конечно, размолвки и недопонимание, но нечасто и недолго.

— А без размолвок и недопонимания нельзя?

— Не знаю, в реальной жизни, я думаю, так не бывает.

— В моей семье, я буду стараться, чтобы этого не было вообще.

— Ну что ж, ловлю тебя на слове, — сказал Стас, лукаво улыбаясь.

— Что ты имеешь в виду?

— Когда у тебя будет семья, я спрошу у твоего мужа, как ты стараешься, чтобы не было размолвок.

Даша слегка покраснела:

— Не придирайся. Что было дальше?

— У нас родился чудесный сын — Димка, — Даша увидела, что легкая, едва заметная дрожь пробежала по лицу Стаса.

— Мы оба в нем души не чаяли. И если это все было игрой с ее стороны — столько лет и так безукоризненно, то я просто не могу этого принять. Я просто отказываюсь понимать это. Тогда выход только один — рассчитаться с жизнью, если она такая жестокая… Но и самоубийство глупо, — добавил он тихо, как бы рассуждая сам с собой.

— Я где-то читал, что любая женщина — актриса. Да и в жизни у меня был случай, уже лет двадцать прошло с той поры, — одна моя знакомая так сыграла роль невинной девочки, что облапошила меня на тысячу еще тех, советских рублей. Это была сплошная импровизация, но сыграно было безукоризненно, я сомневаюсь, что хоть одна профессиональная актриса так смогла бы войти в роль. А позже выяснилось, что та моя знакомая смогла. Я просто снимаю шляпу перед ее талантом.

— Интересно, а какую роль сейчас играю я? — спросила Даша.

Он в ответ пожал плечами, мол, не знаю.

Помолчали.

— Уже поздно, одиннадцать часов. Может, будем ложиться спать? Хоть меня и гложет любопытство, хочется спросить из-за чего весь сыр-бор?

— Из-за денег, — ответил он лаконично. — Ты ложись.

— А ты поставишь кресло у двери и будешь спать всю ночь в прихожей, чтобы я не убежала?

Руков чувствовал себя неловко и не знал, как выйти из глупой ситуации.

— Хорошо, что ты предлагаешь?

— Я предлагаю спать тебе на диване, как все нормальные люди.

Даша удивлялась своему тону. Ведь, в отличие от своей сестры, не любила давить на других людей.

Руков усмехнулся.

— У тебя в голосе слышатся необычные нотки.

— Я никуда не побегу просить помощи и заявлять на тебя в милицию я тоже не буду. Если ты маньяк, заговаривающий девушек и молодых женщин насмерть невероятными историями, то значит моя судьба такая — помереть от этого; но пожалуйста, веди себя по человечески, я тебе не враг и прошу к себе уважения, — она говорила негромко, но четко, а в последней фразе даже послышались легкие нотки обиды.

— Прости, я не хотел тебя обидеть. Попасть к ним в лапы — это просто ужасно. Ты даже не представляешь, как они будут пытать. Средневековая дыба с хрустом костей, прижиганием и сдиранием кожи покажется детской шалостью по сравнению с их пытками.