Река времен. Жребий брошен - [51]
– Ну да, еще как тряхнуло!
– Помнишь, у нас на учениях при столкновениях БТ карбюраторы захлебывались? Может, и сейчас что-то подобное случилось?
– А ведь верно! От сильного удара подача топлива иногда прекращалась. Что-то с поплавком было. Спасибо, Леха! Наверняка в нем проблема. Сейчас решим…
Наш отдых под сенью густой акации не затянулся. Спустя тридцать минут все исправные переправившиеся танки были готовы к дальнейшему наступлению. Появилась пехота, а еще через четверть часа мы вышли к полю, позади которого виднелись белые мазанки какого-то села.
Через десять минут – атака! Мы развернулись у края поля и замерли в ожидании ракеты. Сейчас дадим им прикурить! Сейчас поквитаемся, мать их! Тридцать танков, включая новейшие КВ и Т-34, сейчас ринутся на это фашистское отродье! Снесем все к едрене фене! У меня внутри что-то зашевелилось от предчувствия грядущего боя… Кулаки чесались и требовали драки.
Я смотрел в полуоткрытый люк на лежащее перед нами поле, ожидая тычка в спину, как вдруг заметил шевеление по дальней кромке поля, метрах в пятистах от нас. Что-то черное замелькало там между светлыми стволами деревьев перелеска. Я даже приподнялся с сиденья от волнения, которое вскипало внутри, а затем начал дергать своего командира за брючину:
– Танки! Танки!
Видимо, он услышал, так как замахал на меня рукой и показал кулак. Я вновь упал в свою сидушку, ожидая дальнейших распоряжений, но командир, видимо, на мгновение позабыл про меня. Немецкие танки (а это были они) не торопясь двигались наискосок к нам, придерживаясь, видимо, дороги, проложенной напрямки через поле.
Зашевелился наш новый заряжающий, носитель странного имени – Жиянбой. Значит, сейчас будут стрелять. Ладно, я им в этом не помогу. Лучше подготовиться к маневру. Зайцев очень любит менять позиции и маневрировать сразу после выстрелов.
Дум-м – поплыл колокольный звон внутри танка. Это командир открыл огонь. Я попытался увидеть результаты нашей стрельбы, но тщетно. Немецкие танки теперь спрятались за облаками дыма и пыли, поднятыми нашими разрывами.
«Это кто же осколочными садит? – пронеслось в голове. – Танку-то с них ни тепло ни холодно».
Но, заметив возле задних танков головы в угловатых касках, успокоился. Тут же довольно болезненный пинок в правое плечо напомнил мне, что маневрирование начинается.
Я сдал назад и почти тут же развернулся, а воткнув вторую, ощутил, что командирский сапог колотит меня чуть ниже шеи.
– Вперед!
Мы ломанулись прямо через кусты, имея твердое намерение отскочить подальше от нашей первой позиции открытия огня. Но, правя в нужном направлении, я не видел ничего, кроме массы ветвей, что со всей дури хлестали в мой полуоткрытый люк, и дурел от ощущения полной непонятности происходящего кругом.
Вдруг кто-то схватил меня за голову.
– Стой! – надрывался в крике лейтенант, тряся меня как грушу.
Я оглянулся и увидел белый оскал его зубов. Он что-то говорил, сжимая правую руку в кулаке. Матерился, наверное, затем пнул меня в левое плечо. Все-таки хреново без внутренней связи.
Танк, повинуясь моим командам, передаваемым ему рычагами, медленно повернулся влево; ветви кустов тотчас отступили, и я увидел врагов.
Немецкие танки рядком двигались в нашу сторону, время от времени выплевывая из жерл орудий сизые облачка, быстро растворявшиеся в воздухе. Тут же я получил пинок в спину и, отпустив сцепление, добавил оборотов двигателю.
Панорама боя прыгнула куда-то вверх, уступив место кустам и траве, затем обрушилась сверху, перекатываясь перед глазами справа налево.
Понемногу обгоняя нас, справа выдвинулась «тридцатьчетверка», загородив мне половину обзора. Тычок в голову. Торможу, и тут же: дум-м – обрушилось на уши. Командир стреляет. Куда? Хрен его знает. Я приготовился трогаться, как вдруг опять: дум-м.
Дон-н! – Танк вздрогнул, поймав какой-то подарок от немецких «коробочек», но мотор работал как часы. Пинок в спину, и я машинально бросил сцепление.
Прямо перед нами вспух фонтан разрыва. Это никак не меньше семидесяти пяти. Осколочный. Интересно, это танки по нам осколочными бьют или какая-то батарея?
Проносимся через облако разрыва и вваливаемся в уже начинающую желтеть рожь, которая волнами колышется от ветра.
Дум-м – опять прогудел танк. Командир стрелял с ходу, не тратя время на остановки. Зря это он. С ходу стрелять – только снаряды впустую разбрасывать. В полураскрытом передо мной люке виднелись два черных угловатых танка, правый лениво дымил из распахнутых башенных люков, тогда как левый явно пятился назад, огрызаясь из своей короткой пушки. До него было метров четыреста, или около того.
Опять тычок в голову. Торможу. Дум-м! И снова вперед. Дон-н! Что-то шарахнуло по правому борту, и нас начало заносить вправо так, что левый черный танк уплыл куда-то за пределы моего поля зрения, а «тридцатьчетверка», выплевывая из выхлопных труб клубы черного маслянистого дыма, закрыла все остальное.
Гусеницу оборвало! Вот теперь попляшем…
Переползаю со своего места, дергаю командира за штанину. Но он и сам, похоже, понял, что с нами случилось, и выбирается наружу через верхний люк. Пробираюсь за ним, протискиваясь под казенной частью орудия. Жаль, что наш танк старого образца, днищевый люк отсутствует, а мой заклинен.
Однажды в какой-то реальности российский император выбрал в жены не ту принцессу, и локомотив мировой истории покатился по совершенно другим рельсам… Я вернулся в Петербург, отслужив три года по контракту. Вот только привыкнуть к прежней жизни у меня не вышло. Так что я сел на поезд и поехал в Сибирь. В поисках новой жизни или нового себя. По дороге неведомый стрелочник отправил мой вагон по другим рельсам и в совершенно другую реальность. Нет, поезд привез меня в Сибирь. Только Сибирь оказалась совсем другая.
993 год. На глазах юного Торстейна убивают его отца, а сам он попадает в рабство. Так начинается непростой путь будущего корабела и война. Волею судьбы он оказывается в гуще исторических событий, ведь власть в норвежских землях постепенно захватывает новый конунг, огнем и мечом насаждающий христианскую веру, стейну представится возможность увидеть как самого властителя, так и его противников, но в своем стремлении выжить любой ценой, найти старшего брата и отомстить за смерть отца он становится членом легендарного братства йомсвикингов, которых одни называли убийцами и разбойниками, а другие – благородными воинами со своим нерушимым кодексом чести.
Продолжение книги "Starkvs Tigris". Предупреждаю читателей по-хорошему, чтобы проходили мимо и не мешались под ногами. Ничего особого не будет - то же самое, только дальше по сюжету. Россию не спасаем, демократию не вводим, крепостных не освобождаем. Отдельно взятый попаданец просто живёт, без великих задач и целей. Режим изложения - диктаторский, авторский беспредел - имеется. Все вокруг кочумеки и недотыкомоки и только я - Великий Кормчий.
Что было бы с Виктором Цоем, если бы он не погиб 15 августа 1990 года? Свою версию событий предлагает главный редактор журнала «FUZZ» Александр Долгов в фантастической киноповести «Цой. Черный квадрат». Захватывающая как крутой вираж фантасмагория молниеносно перемещает читателя во времени и пространстве, не давая опомниться.В книгу также включены интервью с Виктором Цоем и другими культовыми персонами рок-сообщества.
Александр Виссарионович Абашели (1884–1954) — один из лучших мастеров современной грузинской поэзии. Он был художником повседневно обогащавшим свое творчество чутким восприятием нашей современности, он был прежде всего поэтом-мыслителем, вникающим в жизнь, воспринимающим ее «глазами разума».Его роман «Женщина в зеркале» является первой попыткой в грузинской литературе создать значительное произведение научно— фантастического жанра.В некоторые теоретические положения и технические расчеты легшие в основу романа А.
Бойтесь желаний своих, ибо они имеют свойство сбываться. Некогда обычный человек в веке двадцать первом и ставший титулованным аристократом и офицером пограничной стражи в веке девятнадцатом, Александр проверил истинность этого утверждения на себе. Поначалу он просто очень хотел выжить в чужом для него времени и мире. Потом – жить нормально, не экономя скудное жалованье корнета-пограничника. Затем появилось еще одно желание, другое, третье… и как-то так вышло, что теперь, на шестом году новой жизни, он – оружейный магнат, изобретатель, успешный фабрикант и обладатель миллионного состояния.
Завершив свой жизненный путь в веке двадцать первом, пройдя сквозь боль, смерть и перерождение, наш современник обрел в новой жизни то, что желал больше всего. К чему стремился душой, о чем страдал сердцем, тянулся и тосковал… И пусть за окном ныне грозный и жестокий шестнадцатый век, где Русь только-только выкарабкалась из ямы долгой феодальной раздробленности и мир вокруг полон тревог и лишений. Пусть! Зато теперь у него есть настоящая семья, где его любят. А еще заботливый отец начал допускать своего наследника к семейному делу – тому самому, которым их род занимается вот уже почти шесть сотен лет.
Мало закатить камень на вершину горы. Нужно еще постараться, чтобы твой труд не пропал даром! Наш современник, волей случая сменивший век двадцать первый на девятнадцатый и ставший молодым, родовитым и… практически нищим князем, вдобавок последним в своем роду, окончательно принял новое имя и жизнь. Начав все с чистого листа, всего за семь лет достиг вершин общества, признания и успеха. Удача сопутствует князю Агреневу, но будет ли так всегда?.. Покатится ли его «камешек» легко по склону, побуждая к движению сначала камешки поменьше, а затем и большие валуны, и превратится ли его бег в неудержимую лавину? Или он остановится перед непреодолимым препятствием и станет еще одним памятником тщетности сует?
Московская Русь шестнадцатого века… Смутное и тяжелое время. С юга рубежи молодой державы постоянно пробовало на прочность Крымское ханство, с запада – королевство Шведское и Великое княжество Литовское, по стране время от времени прокатывались эпидемии и неурожаи, да и иных невзгод хватало. Кровь людская лилась что водица!.. Однако нашему современнику по имени Виктор, волей случая оказавшемуся в прошлом, можно сказать, крупно повезло, потому как в новой жизни семья ему досталась хорошая. Большая, крепкая, дружная! Семья великого государя, царя и великого князя всея Руси Иоанна Васильевича, за живость характера и исключительное миролюбие прозванного Грозным…