Река времен. Жребий брошен - [50]
Мы уже втягивались в лесок, когда над головами показались крылатые крестоносцы. Самолетов было немного – десятка три, и они делали свое дело неторопливо, словно чувствуя свою безнаказанность. Первая группа бомбардировщиков уже опорожнила свои бомбовые отсеки над переправой, которую мы только что миновали, и уже вторая медленно накатывала с запада. По ним запоздало загавкали зенитки, потянулись в небо строчки трассирующих пулеметных очередей.
Мы спрятались под зелеными ветвями, боясь показать немецким пилотам свое местонахождение, и молились о чуде. Но этого пока не требовалось. Заглушив мотор, как мог, высунулся из водительского люка, глядя на небо над переправой. Немцы по одному не спеша вываливали свой тяжелый груз и так же по очереди поднимались вверх. Вот уже первые машины, освободившись от бомб, потянули к себе домой, когда предпоследний самолет из третьей группы наткнулся на ватное облачко от разрыва зенитного снаряда и скользнул к земле, оставляя за собой дымный след. Неужели? Я своими глазами увидел, как из него вывалились четыре черных комочка, над двумя из которых тут же раскрылись купола парашютов.
– Готов! – заорал Зайцев, по пояс высунувшийся из своего люка.
– Ура! – пронеслось по лесу дружное проявление радости. Но тут же смолкло. С запада подтягивалась новая группа самолетов. Правда, теперь это были не толстобрюхие «хейнкели», а машины поменьше. Увидев двухкилевое оперение, я определил их как сто десятые «мессеры». Но на самом деле это могли быть и какие-то другие, неведомые мне машины.
Подлетевшая группа отличалась от предыдущей не только типом и количеством самолетов, но и их поведением. Они принялись носиться вдоль дорог и сбрасывали при этом небольшие бомбы по обнаруженным целям, а сопровождавшие их, похожие на ос сто девятые «мессеры» активно обстреливали все, что шевелится. Уже после первого захода все любопытствующие, что пять минут назад, запрокинув голову, кучковались неподалеку от своих танков, исчезли как по мановению волшебной палочки. Нырнул в башню, тщательно прикрыв за собой люк, и наш лейтенант. Я вжал голову в плечи, ожидая попаданий.
Дум-ду-ду – как отбойным молотком прошлась по броне очередь немецкого истребителя. Как бы он не пробил нашу крышу! Все-таки пушка у него двадцать миллиметров, а крыша у нас – меньше десяти!
Бум! – расцвел впереди и слева разрыв небольшой бомбы. Потом со звоном прямо перед моим раскрытым люком упала сверху и покатилась по скошенной броне дымящаяся гильза крупнокалиберного пулемета, а может, и малокалиберной пушки. Кругом визжало, выло, грохотало, рушилось.
Ду-ду-дум, – вновь задел нас своей очередью истребитель, и все стихло.
На улице что-то орали, то и дело пробегали разные бойцы и командиры, а я никак не мог пошевелиться. Ноги внезапно сделались ватными.
Зайцев уже с кем-то собачился на улице, наш новый заряжающий ковырялся с радиостанцией, а я сидел, не в силах пошевелить своими мелко дрожащими руками и ногами. Да, находиться под ударом самолетов не просто страшно, но очень страшно: даже если ты прикрыт броней. Ибо броня сверху хреновая, и если истребитель будет пикировать более отвесно, то она не спасет даже от его слабенькой пушечки.
Дико хочется курить.
– Шаманов! Где ты, вражий сын! – донеслось с улицы.
– Я! – Дрожь в руках немного улеглась, и я начал выбираться из отделения управления.
– Ты чего такой белый? Ну-ка давай: одна нога здесь, другая там – беги к Коробкову, посмотри, что у него с движком.
– Есть! – Козырнув, выбрался из танка и потопал вдоль опушки леса, где стояли машины нашего батальона. Пятый по счету танк лениво дымил, и возле него суетились члены экипажа.
– Что случилось?
– Маслорадиатор пробило! – отозвался незнакомый танкист с «пилой» в петлицах.
– Да, отъездились вы, похоже, товарищ старшина!
– Боюсь, что да!
– А где коробковский танк-то?
– А вона за нами! У них после разрыва бонбы движок чего-то не заводится.
– Спасибо! Успехов вам, товарищ старшина!
Танк Коробкова, новенький БТ-7 с конической башней, но без радиостанции, стоял посреди густых кустов, почти полностью закрытый листвой от дороги. Крыша его моторного отделения была поднята и частично закрывала собой башню, тогда как задницы танкистов в синих комбинезонах торчали из раскрытых потрохов.
– Сашка, что тут у вас? – подергал я за синюю штанину.
Ноги зашевелились, над моторным отсеком появилось чумазое лицо в танкошлеме с выбившимся из-под него рыжим чубом.
– Леха, ты, что ли? Давай помогай, а то движок будто захлебнулся, мать его, и заводиться никак не хочет!
– Обожди! А чего вы делаете-то?
– Да хрен его знает. Вроде хлебнул двигатель газов от взрыва и заглох. Мы сняли фильтр и прокрутили вал, а он один хрен не заводится!
– Ну-ка, дай гляну!
Я взобрался на моторное отделение и посмотрел на двигатель в раскрытом отсеке. Что толку смотреть-то на него, это же эм-семнадцать, я в жизни никогда не видел таких! Стоп! Не видел или видел? Что-то мне вид карбюратора не нравится.
– Сашка, давай-ка лезь в карбюратор. Что-то он мне не нравится!
– Да что там с ним могло случиться-то?
– Вас ведь тряхнуло от взрыва?
Однажды в какой-то реальности российский император выбрал в жены не ту принцессу, и локомотив мировой истории покатился по совершенно другим рельсам… Я вернулся в Петербург, отслужив три года по контракту. Вот только привыкнуть к прежней жизни у меня не вышло. Так что я сел на поезд и поехал в Сибирь. В поисках новой жизни или нового себя. По дороге неведомый стрелочник отправил мой вагон по другим рельсам и в совершенно другую реальность. Нет, поезд привез меня в Сибирь. Только Сибирь оказалась совсем другая.
993 год. На глазах юного Торстейна убивают его отца, а сам он попадает в рабство. Так начинается непростой путь будущего корабела и война. Волею судьбы он оказывается в гуще исторических событий, ведь власть в норвежских землях постепенно захватывает новый конунг, огнем и мечом насаждающий христианскую веру, стейну представится возможность увидеть как самого властителя, так и его противников, но в своем стремлении выжить любой ценой, найти старшего брата и отомстить за смерть отца он становится членом легендарного братства йомсвикингов, которых одни называли убийцами и разбойниками, а другие – благородными воинами со своим нерушимым кодексом чести.
Продолжение книги "Starkvs Tigris". Предупреждаю читателей по-хорошему, чтобы проходили мимо и не мешались под ногами. Ничего особого не будет - то же самое, только дальше по сюжету. Россию не спасаем, демократию не вводим, крепостных не освобождаем. Отдельно взятый попаданец просто живёт, без великих задач и целей. Режим изложения - диктаторский, авторский беспредел - имеется. Все вокруг кочумеки и недотыкомоки и только я - Великий Кормчий.
Что было бы с Виктором Цоем, если бы он не погиб 15 августа 1990 года? Свою версию событий предлагает главный редактор журнала «FUZZ» Александр Долгов в фантастической киноповести «Цой. Черный квадрат». Захватывающая как крутой вираж фантасмагория молниеносно перемещает читателя во времени и пространстве, не давая опомниться.В книгу также включены интервью с Виктором Цоем и другими культовыми персонами рок-сообщества.
Александр Виссарионович Абашели (1884–1954) — один из лучших мастеров современной грузинской поэзии. Он был художником повседневно обогащавшим свое творчество чутким восприятием нашей современности, он был прежде всего поэтом-мыслителем, вникающим в жизнь, воспринимающим ее «глазами разума».Его роман «Женщина в зеркале» является первой попыткой в грузинской литературе создать значительное произведение научно— фантастического жанра.В некоторые теоретические положения и технические расчеты легшие в основу романа А.
Бойтесь желаний своих, ибо они имеют свойство сбываться. Некогда обычный человек в веке двадцать первом и ставший титулованным аристократом и офицером пограничной стражи в веке девятнадцатом, Александр проверил истинность этого утверждения на себе. Поначалу он просто очень хотел выжить в чужом для него времени и мире. Потом – жить нормально, не экономя скудное жалованье корнета-пограничника. Затем появилось еще одно желание, другое, третье… и как-то так вышло, что теперь, на шестом году новой жизни, он – оружейный магнат, изобретатель, успешный фабрикант и обладатель миллионного состояния.
Завершив свой жизненный путь в веке двадцать первом, пройдя сквозь боль, смерть и перерождение, наш современник обрел в новой жизни то, что желал больше всего. К чему стремился душой, о чем страдал сердцем, тянулся и тосковал… И пусть за окном ныне грозный и жестокий шестнадцатый век, где Русь только-только выкарабкалась из ямы долгой феодальной раздробленности и мир вокруг полон тревог и лишений. Пусть! Зато теперь у него есть настоящая семья, где его любят. А еще заботливый отец начал допускать своего наследника к семейному делу – тому самому, которым их род занимается вот уже почти шесть сотен лет.
Мало закатить камень на вершину горы. Нужно еще постараться, чтобы твой труд не пропал даром! Наш современник, волей случая сменивший век двадцать первый на девятнадцатый и ставший молодым, родовитым и… практически нищим князем, вдобавок последним в своем роду, окончательно принял новое имя и жизнь. Начав все с чистого листа, всего за семь лет достиг вершин общества, признания и успеха. Удача сопутствует князю Агреневу, но будет ли так всегда?.. Покатится ли его «камешек» легко по склону, побуждая к движению сначала камешки поменьше, а затем и большие валуны, и превратится ли его бег в неудержимую лавину? Или он остановится перед непреодолимым препятствием и станет еще одним памятником тщетности сует?
Московская Русь шестнадцатого века… Смутное и тяжелое время. С юга рубежи молодой державы постоянно пробовало на прочность Крымское ханство, с запада – королевство Шведское и Великое княжество Литовское, по стране время от времени прокатывались эпидемии и неурожаи, да и иных невзгод хватало. Кровь людская лилась что водица!.. Однако нашему современнику по имени Виктор, волей случая оказавшемуся в прошлом, можно сказать, крупно повезло, потому как в новой жизни семья ему досталась хорошая. Большая, крепкая, дружная! Семья великого государя, царя и великого князя всея Руси Иоанна Васильевича, за живость характера и исключительное миролюбие прозванного Грозным…