Река вечности - [73]

– Фелпс должен проехать по этой дороге максимум через неделю. В это время года он не оставит надолго свою мельницу. С ним будет белокурая женщина. Сиклес может описать тебе его внешность, лошадей и фургон. Я хочу его остановить. Понял?

– То есть, убить его, да?

– По другому его не остановишь.

– И женщину тоже?

– С ней можешь делать все, что захочешь, но она не должна вернуться в Куил Стейшн..

– Что я получу за это?

– Пять сотен золотом и дюжину негров с фермы Фелпса. Без его защиты они – ничто, и взять их будет плевым делом.

– Я подумаю.

– Подумаешь? Черт! Мне нужен ответ прямо сейчас, Хоуэлл. Если ты откажешься, то я найду кого-нибудь посговорчивей.

– Хорошо, – Хоуэлл поджал губы и посмотрел на Сиклеса и Перри. – Я берусь за это. У меня как раз есть человек для такой работы.

– Нет! Я хочу, чтобы ты сделал это сам.

– Не учи меня, как вести дела, Перри. – Джеймс Хоуэлл посмотрел ему прямо в глаза. Он не любил этого самоуверенного сукиного сына, но у Джона Креншоу были дела с Хаммондом, поэтому приходилось мириться с его наглостью. Но это не означает, что он должен подчиняться ему или выполнять для него грязную работу, даже за хорошую плату. – Если я возьмусь за эту работу, то сделаю так, как считаю нужным или вообще никак. – Хоуэлл собрал хлебом остатки еды с тарелки и подцепил ножом кусок масла. Сиклес подсел к нему за стол.

– Пять сотен – большие деньги, – сказал Перри. – С этими деньгами можно много сделать.

– Гм? Я могу заработать больше, не отрывая задницы от стула, – Хоуэлл принялся за еду.

В комнате были слышны только стук каблуков Перри да чавканье Хоуэлла. Хаммонд не любил просить дважды, но если у него не было другого способа добиться желаемого, то он готов был поступиться своими принципами.

– Хорошо, – согласился Хаммонд, – хорошо, но работа должна быть выполнена.

– Половину сейчас, остальное после дела, – сказал Хоуэлл, зная, что Перри не согласится.

– Я не плачу за шкуру неубитого медведя, – возразил Хаммонд. – Я оставлю деньги у Креншоу. Когда Фелпс будет мертв, ты получишь свои деньги.

Хоуэлл пожал плечами.

– Тогда через пару недель я приеду за ними.

* * *

В окна дома Маккартни, стоявшего в стороне от Уобоша, у дороги в Винсенс, пробивался лунный свет. Это был красивый, добротный дом с четырьмя комнатами на первом этаже, двумя – на втором и широким крыльцом. В спальне на огромной кровати лежали Гевин и Элеонора.

Я так рада, что мы дома, на нашей собственной кровати, Гевин. Мне очень нравится наш дом.

– И мне, девочка. Последние две недели мои ноги свисали с кровати.

Элеонора тихо засмеялась и накрутила на кончик пальца волосы, покрывающие грудь мужа.

– Жаль, что мы не вернулись раньше. Тогда мы бы застали тех двух парней, что приезжали из Кентукки навестить Мерси. Бедная девочка! Для нее это был удар.

Представь себе, Гевин, она не знала, кто такая все эти годы. Если бы не Даниэль...

Громкий стук в дверь прервал Элеонору. Гевин присел на кровати. Стук повторился.

– Кто-то стучится, – Гевин уже поднял свое могучее тело с кровати, когда в дверь снова заколотили.

– Кто бы это ни был, видно, он очень торопится, – Гевин натянул брюки. – Иду! – крикнул он.

Набросив на себя одеяло, Элеонора вслед за мужем направилась из спальни на кухню. Она отстала, когда Гевин подошел к двери, ведущей на крыльцо.

Гевин отодвинул задвижку и распахнул дверь. На пороге лежал седовласый человек. По его лицу текла кровь.

– Терли! Боже мой! – воскликнул Гевин. Он поднял старика на руки, внес в дом и опустил на стул. – Элеонора! – закричал Гевин, не видя, что его жена уже рядом. – Терли ранен, – уже тише сказал он.

– О, Терли, твоя бедная голова! Нужно остановить кровотечение. Тенеси! – крикнула Элеонора, побежав за полотенцем.

Из комнаты наверху спустилась темноволосая девушка.

– Что случилось с Терли?

– Неси виски, – скомандовал Гевин, и Тенеси побежала выполнять просьбу. – Что с тобой произошло, дружище?

– Забрали... Джорджа...

– Забрали Джорджа? – Элеонора открыла рот от изумления. – Кто забрал Джорджа?

– Подожди, любимая. Дай ему сказать.

– Один был... Книбе. – Голос Терли затих, голова упала ему на грудь, и если бы не Гевин, то он упал бы со стула.

– О, Гевин! Он умер?

– Я думаю – при смерти. Приготовь кровать, любимая, я его сейчас принесу. Он слишком стар, чтобы вынести такой удар.

Гевин положил Терли на кровать и отошел в сторону, чтобы Элеонора смогла промыть виски рану. Она остригла волосы вокруг, давая возможность Тенеси обработать ее и наложить несколько швов. Когда они закончили, старик все еще не пришел в сознание.

– Мы можем еще что-нибудь сделать для него? – спросила Элеонора девушку.

Опустившаяся на колени перед стариком, Тенеси больше походила на индеанку, чем на белую, со своими черными волосами, заплетенными в две толстые косы, спускавшиеся на грудь.

– Я не знаю, проломлен ли у него череп. Но уверена, что хорошо бы положить ему на голову лед. Меня научил этому доктор в Винсенсе.

– Гевин, у нас в погребе есть лед? Мужчина почесал свою лохматую голову.

– Мне кажется, что есть. Пойду принесу. Немного позже они попытались влить в рот Терли ложку виски, но спиртное стекло по подбородку. Он лежал, как мертвый.