Река твоих отцов - [32]

После того как выпили по стакану чаю, учитель заговорил об охоте. Он недавно побывал в тайге и видел, что кедры густо усыпаны шишками, туго набитыми орешками, — значит, много будет в этом году белок. А в предыдущую зиму их почти не было.

— Богато будет, — подтвердил Мулинка.

— Жаль, далеко ходить не могу, — тяжело вздохнул БомбА.

— А мы с тобой близко, в кедровик, сходим, — успокоил его Мулинка. — На медведя, конечно, подальше надо…

— Опять на медведя! — удивился учитель. — Смотрите, друзья мои, чтобы снова не приключилась беда.

БомбА отрицательно мотнул головой.

— Не пойду, однако.

И тут я узнал историю о том, как два закадычных друга — Мулинка и Акунка — позапрошлой зимой встретили шатуна.

Немало на своем веку убил БомбА медведей, а вот последнего не мог одолеть. Выстрелил, а пуля попала, как говорят орочи, в сало. Раненый зверь одним прыжком настиг охотника. Завязалась борьба. Акунка, улучив момент, хотел выдернуть из-за пояса нож, но медведь опередил: бросил охотника на снег, прижал одной лапой, а другой сорвал у него кожу с головы… Акунка стал терять сознание.

В эту минуту прибежал Мулинка. Медведь хотел было и его сгрести, но раздался выстрел, и шатун упал в пяти шагах от охотника.

Мулинка кинулся к Ивану.

— БомбА, живой? БомбА!

Он осторожно расправил кожу на голове товарища, расстегнул на нем меховую куртку и положил на сердце несколько горстей снега.

Раненый застонал.

— Живой!

Мулинка подбежал к убитому зверю и стал быстро свежевать его. Потом поднял БомбУ и закутал его в теплую, покрытую изнутри толстым слоем жира медвежью шкуру.

— Теперь полежи, БомбА, а я в Уську за доктором слетаю, — говорил он торопливо и ласково, и из глаз его бежали слезы.

Он стал на лыжи, закинул за спину ружье и побежал вдоль узкой просеки, широко размахивая руками. До поселка километров десять. Хорошей дороги не было. Только узкая, местами запорошенная снегом тропинка вела туда. Но Мулинка решил сократить путь и резко взял влево. Он бежал между деревьями, по снежным сугробам, через завалы бурелома, лишь бы поскорей успеть к доктору.

Он знал, что дорога каждая минута. Кроме того, он чувствовал себя виноватым перед товарищем. Не отлучился бы, не пошел бы проверять капканы, был бы все время с Иваном, — ничего бы не случилось.

Уже во втором часу ночи, задыхаясь и совершенно выбившись из сил, Мулинка подбежал к больнице.

— Петр Степанович! Доктор! — закричал он и так сильно принялся стучать кулаками в окно, что выбежавшая на крыльцо медсестра обмерла от страха.

— Кто здесь? Почему так стучите? Разбудите больных!

— Софья, беда! — хриплым голосом произнес Мулинка. — Зови доктора!

— Сегодня доктор не дежурит. Что случилось?

— БомбУ шатун задрал. Наверно, БомбА помер уже…

Они побежали к доктору, разбудили его. Пока собирали в упряжку собак, весь поселок уже узнал о несчастье. Вышел на улицу и шаман Никифор. Прислонился спиной к забору и заворчал:

— Прежнее время ко мне бежали. А теперь к доктору. Его разве с духами говорить умеет? Помрет, наверно, Акунка Иван…

— Ладно тебе, старый! — прикрикнула на отца Матрена. — Только и ворчишь…

— Матрена! Уйду скоро! — погрозив ей кулаком, сказал шаман.

Но дочь не обратила на его слова никакого внимания и тоже побежала к дому доктора, где уже собралась большая толпа.

Рано утром БомбУ доставили в больницу; у него было сломано два ребра, поврежден череп. Но охотник благополучно перенес операцию и вскоре стал поправляться. Через месяц он уже начал ходить.

— БомбУ наш доктор починил, — с восхищением рассказывал каждому встречному Мулинка.

Когда-то, очень давно, орочи устраивали в тайге праздник медведя. Даже старые люди теперь уже плохо помнят этот праздник.

Только столетняя бабушка Анна Васильевна, когда еще была девочкой, случайно попала на такое торжество. Как раз в те дни ее купил в жены молодой охотник Зогду Акунка. Зогду вез свою юную жену к себе в стойбище. По пути они и попали на праздник.

Мы с Николаем Павловичем попросили бабушку рассказать нам какие-нибудь подробности.

И вот что она смогла вспомнить.

Орочи называют медведя уважительно «мапа», что значит «старик».

День охоты на медведя держали в тайне. Говорить о предстоящем выходе в тайгу не полагалось. Разговаривали о чем-нибудь другом, не имеющем отношения ни к охоте, ни к медведю.

Говорили о погоде, о прошедшей недавно пурге, о том, что много за зиму навалило снега и как бы весной не вышли из берегов таежные речки.

Шли на охоту не спеша, держась друг от друга на некотором расстоянии. У каждого в мыслях было одно: поскорей напасть на след медведя. Когда кто-нибудь нападал на след, он немедленно сообщал остальным; при этом орочи делали вид, что ничего особенного не случилось, и молча брели дальше, не сводя, однако, внимательного взгляда с медвежьих следов. Шли долго, иной раз целый день, не выказывая при этом ни усталости, ни тревоги, хотя предстоящая встреча с «уважаемым стариком» волновала всех.

Завидев, наконец, медведя, охотники не сразу пускали в него смертоносные копья. Сперва обращались к зверю с краткой речью, справлялись о его здоровье, о новостях, какие произошли в тайге. Медведь рычал, сердился, но орочи словно не замечали этого. Когда же копье, пущенное рукой охотника, пронзало сердце мапы и «старик» падал, орочи подходили к нему, обнимали и громко говорили: «Пришел, здравствуй, спасибо!»