Река слез - [30]

— А какие же именно трудности у вас в связи с этим? Мне, правда, это очень интересно.

— Видите ли, госпожа, в наше время мужчина больше не волен поступать так, как ему кажется правильным.

— То есть?

— Например, если кто-то из нас хочет еще раз жениться, он не может этого сделать без согласия первой супруги. И если она против, жить в мире и согласии становится невозможно. Мужчина должен будет терпеть ее постоянное плохое настроение либо развестись с ней.

— А зачем нужна вторая жена? Я как-то не очень понимаю мужчин.

— Само собой разумеется, вам трудно нас понять — вы ведь женщина.

— Не могу этого отрицать. Но зато я понимаю женщин.

— Это законы Божьи, немой. Не я их выдумал. Наши деды, наши отцы были хозяевами у себя дома, и теперь должно быть так же. Этого хочет сам Господь.

— Вы хотите сказать, что Господь вам велит жениться по нескольку раз? Я знаю, что нет такого повеления, он просто допускает это в случае необходимости. При этом Господь не позволяет выгонять супругу в случае развода.

— Смеетесь? Дом принадлежит мужчине, который тяжко работает, чтобы его построить и поддерживать и должном состоянии. Если его оставить женщине, то куда денется сам мужчина?

— Вот видите! Не заповеди Бога для вас важны, а ваши собственные интересы.

Я еще не добралась до места, а уже начала нервничать. Мне стало не по себе. Здравый смысл советовал мне выслушать этого мужчину до конца.

— Имам благословляет мужчин на многоженство. Иначе на них ляжет вина за то, что множество женщин не нашли себе пару.

— А вот лично вы имеете возможность содержать двух жен, заботиться о них и о нескольких детях?

— Я мужчина и могу содержать не только двух жен, но и трех и даже четырех.

Как это у него легко получается! Однако его внешность противоречила его словам и красноречиво свидетельствовала об испытываемых им материальных трудностях и о том, как нелегко зарабатывать на хлеб насущный.

— Знаете, наши мужчины — это настоящие мужчины, и одной женщины им недостаточно.

Сказав это, он рассмеялся.

— А если ваша супруга воспротивилась бы вашему решению, что бы вы на это сказали?

— Можно было бы сказать так: «Вот Бог, а вот порог». Но я не сделаю этого из-за детей. Я бы обязательно стал добиваться ее согласия, так как боюсь прогневать Господа. Коран нас учит, что мужчины сильнее женщин. Вот почему за нами признается право иметь несколько жен. Иначе нашей силой Он наделил бы женщин.

— Что-то я вас не пойму.

— Господь приказал женщине следовать за мужчиной, куда бы он ни направлялся. Только так они могут заслужить Его благоволение.

— Значит, именно так вы понимаете слова Господа?

— Конечно. Женщина предполагает, а мужчина располагает, такова Его воля.

Мне стало неинтересно, и я перестала его слушать. Увидев в зеркале заднего вида выражение моего лица, таксист замолчал, поняв, что я не разделяю его точку зрения.

Несмотря на унылую бесцветность улиц, окружающее завораживало. Странно было смотреть на скрытые под длинными черными одеждами фигуры женщин. Глаза их были печальны, то ли от жары, то ли от груза корзин, которые они несли на головах. Мужчины в костюмах и галстуках тем временем отдыхали на террасах старых кафе перед наргиле, которое арабы называют шиша. Они делали глубокие затяжки и выпускали дым через нос. Какой разительный контраст между женщинами и мужчинами!

Все это напоминало мне мое первое знакомство с Алжиром, куда меня совсем маленькой из Франции привезли родители. То же, словно остановившееся, сюрреалистичное время. По улицам бегали полураздетые ребятишки. Транспорт двигался хаотично. Еще бы! Ни дорожных знаков, ни светофоров на перекрестках, ни уличных регулировщиков. Проезжая часть была запружена ослами, тащащими повозки с грузом или сидящими детьми, мотоциклами, на которых помещались целые семьи, причем о защитных шлемах здесь, судя по всему, даже не слышали.

— Такой способ передвижения в порядке вещей? — спросила я таксиста.

— Конечно. Это нормально, когда мужчина, у которого нет средств на покупку автомобиля, перевозит свои пожитки и родных на мотоцикле или на осле.

Несмотря на арабское происхождение, я была по сути западной женщиной, и то, что здесь считалось нормой, для меня было совершенно неприемлемо. Мы жили в разных мирах, несмотря на одну эпоху, и моя возможность осмыслить все это была не беспредельна. Но я вполне допускала существование отличий.

Мой вид производил впечатление на женщин с черными накидками на головах. Глядя в мою сторону, они что-то выкрикивали и показывали пальцами.

— Ты сладка, как мед! — слышала я.

Картина была и печальной, и трогательной одновременно. Хотелось выйти из машины, забрать всех этих женщин с собой и защитить их. Лица большинства из них были морщинистыми и уставшими. Но эти женщины вполне могли быть моложе меня. Нищета заставила их состариться раньше времени.

Сомнения относительно возраста женщин позже были подтверждены женой портье пансиона, где я снимала комнаты. На мой нескромный вопрос о ее возрасте, она ответила:

— Я уже стара. Мне сорок шесть. Жизнь подходит к концу.

Я попыталась ее утешить, хотя и опасалась, что мои слова не возымеют должного действия.