Река не может молчать - [3]

И начальник сдался…

* * *

Как бы отдыхая в илистом русле, тихо несла река черные воды. Плыли в глуби ее белые августовские звезды, плыли сонные рыбы, приткнувшись к травяным кустикам, плыли кочаны бурой, усыхающей пены. И невидимые под водой, под стальной броней и забросанными тиной камышовыми «коврами», плыли пятеро разведчиков навстречу неизвестности.

В темноте разведчики видели, как светящаяся часовая стрелка на приборном щитке крадется к цифре 12.

Один Плотников не замечал времени, наблюдая за берегами и водной поверхностью в прибор ночного видения. В обычных перископах, низко сидящих над черной, глухой водой, стояла лишь непроглядная чернота.

Берега стали суше, прибрежные холмы круче, тени от них сомкнулись, и река побежала черным коридором, убыстрив течение, словно и ей было неуютно, как одинокому путнику в ночном ущелье.

Прошел час… Плотников отчетливо помнил цифру 5 на карте над юркой голубой стрелкой – значит, уже пять километров тащит их течением, хотя до переднего края по прямой гораздо ближе. Вот-вот будет вершина излучины, и тогда река понесет их обратно к своим – туда, где русло ее снова становится линией фронта. Островок с машиной медленно кружило на стрежне, угрюмые пустынные откосы крутых берегов временами возникали в глубине экрана, их сменяла та же пустыня воды – ни лодки, ни вешки, ни всплеска.

Обостренное чутье подсказывало Плотникову: не здесь надо искать трассу танковой переправы, и все же сомнения вползали в душу.

В черных холмах взвыл мотор, ему отозвался другой, третий…

– Тягачи… артиллерийские, – тихо сказал сержант.

Теперь заметались живые тени в прибрежных распадках, доносились звуки шагов и негромкие голоса; где-то что-то неосторожно бросили на твердую землю, где-то звякнул металл; раза два мелькнули огоньки сигарет. «Противник» вел себя не столь осторожно, как на переднем крае.

Плотников удвоил внимание и все же уловил легкую возню за спиной, настороженный шепоток сержанта:

– Тушенку не забыл?

– Кажись, взял, – ответил неуверенно Чехов.

– Гляди у меня! А то вы от радости забываете, что в разведке тоже не святым духом питаются.

Чехов впервые шел на серьезное задание и, когда собирались, действительно выглядел счастливым.

Было слышно, как Чехов торопливо ощупывал вещмешки, зашуршали завязки.

– Ты че?..

– Кажись, не тот захватил… В том банки снизу… Это Молодцов попутал, когда собирались…

– Я те покажу Молодцова! – яростно прошептал сержант. – Ты куда собирался: в разведку или на блины к теще?

Чехов облегченно и громко задышал:

– Тута, товарищ сержант, я забыл, что завернул в плащ…

– Не сучи руками. И языком тоже. Ишь ты: «Молодцов попутал», – передразнил командир отделения. И грубоватым шепотом добавил: – Нечего зря хлопать глазами, сосни пока. Ночь, она длинная, надо будет – поднимем.

Плотников невольно улыбнулся, тоже почувствовав облегчение. У разведчиков с полудня крошки во рту не было, а на пустой желудок воевать нелегко. Правда, Плотников имел личный запас, но на пятерых здоровых проголодавшихся ребят его бы не хватило.

На широком плесе стало еще светлее, и теперь уже четверо разведчиков не отрывались от приборов наблюдения…

Видно, так уж устроен человек: чем нетерпеливее он ждет, тем внезапнее приходит то, чего ждет. Плотников и не заметил, в какой момент лодка возникла прямо перед ними, на середине реки. Совершенно отчетливая и уже близкая, она надвигалась низким бортом, и Алексей испугался: если лодка столкнется с замаскированной машиной, разоблачение разведчиков неминуемо. Двое сидели в лодке, наклонясь к воде; было видно, как шевелятся их руки и расходятся по реке слабые круги. Но еще раньше, пожалуй, он заметил две темные цепочки, убегающие от лодки к берегу, – словно по фосфоресцирующему полотну начертили тушью два ряда вертикальных штришков. С лодки провешивали трассу, и всего вероятнее, то была трасса для танков. Наверняка подводная…

Завести двигатель и обойти лодку, с которой еще не видят надвигающийся «плывун»? Но такая «храбрость», по меньшей мере, глупа – заметят. Выйти на связь и сообщить координаты трассы, если произойдет столкновение? Успеть можно, однако машину все равно расстреляют, а трассу перенесут…

Плотников не успел до конца поверить в безвыходность ситуации, не успел и понять, зачем так резко повернул руль Оганесов, прикованный к перископу, как вдруг ощутил едва уловимую перемену в положении плывущей машины. Он ощутил ее по легкому смещению лодки – она сдвинулась, начала медленно уходить к затемненной границе экрана. Стрежневая струя усилила давление на развернутые поперек течения передние скаты, и этого оказалось достаточно, чтобы машина подставила борт отбойному течению, смещаясь на свободный от вешек плес.

Ай да Оганесов!

Люди в лодке насторожились, прекратив работу. Плотников отчетливо видел их лица: оба смотрели прямо в объектив, и возникло желание зажмуриться, словно мог встретиться с ними взглядом. Один поднял руку, из кулака его вырвался тоненький лучик, метнулся по воде, забегал по островку.

«Стекло!.. – похолодел Плотников. – Если луч попадет на стекло перископа – оно блеснет!..»