Реинкарнация в мировых религиях - [4]
Платон описывал существование в этом мире как метазию, «переходное состояние», «положение между». Для него живые существа — это соединение материи и духа, это вспышка вечности, пойманная в сети времени, это частица знания, растворяющаяся в океане невежества, это блаженное существо, захваченное миром боли и безумия. Течения восточной мысли в большинстве своем согласны с этой точкой зрения. Так, согласно древнеиндийской ведической литературе, живые существа по сути своей духовны. Они рождаются в материальном мире вследствие множества своих еле уловимых желаний. Такие воплощенные души на санскрите называются татастха-шакти. Слово тата обозначает прибрежную зону, отделяющую сушу от моря. Иногда вода затопляет землю, а иногда — отступает. Живые существа в этом мире иногда предают забвению свою истинную природу, а иногда осознают ее.
Может ли кто-либо доказать, что мы — духовные сущности, что мы — вечные души, временно пребывающие в материальном теле? Некоторые люди интуитивно чувствуют, что ответ на вопрос, возможно, следует искать в аналогии с субатомными (элементарными) частицами: их существование подтверждается создаваемым вокруг них полем. Другими словами, хотя элементарные частицы и не видны, мы знаем об их существовании по производимым ими эффектам. Точно так же существование души можно установить путем детального анализа материальных элементов. В Индии такой анализ известен как философия санкхья; она представляет собой древнюю, но высокоточную науку. Другие люди полагают, что эмпирические способы непосредственного восприятия не подходят для наблюдения за едва уловимыми явлениями и требуют более чувствительных приспособлений. В своем неопубликованном эссе «Вера в будущую жизнь» Дж. Пол Вильяме из колледжа Холиоук задается вопросом:
«Тот факт, что у нас нет непосредственного знания о душе, которая не существует вне тела... не должен приводить нас к заключению, что [души] не существует вообще. Типичная реакция материалистов на такого рода заявления сводится к их призыву придерживаться достоверных фактов. Но сам ученый-материалист, безусловно, не ограничивается только результатами непосредственного опыта. Рамки нашего опыта настолько узки, что если бы мы не позволяли нашему мышлению выходить за их пределы, человеческая мысль оказалась бы ничтожной. Неужели кто-то когда-то смог почувствовать атом или электрон? Вся концепция строения атома является умозрительной; ее принимают, потому что она согласуется с представлением о соединении элементов, потому что она дает объяснение специфическим меткам, которые в определенных условиях появляются на фотопластинках. И тем не менее, мы не обвиняем физиков в иррациональности, когда они говорят, что твердое вещество, например, камень состоит на самом деле из мельчайших солнечных систем, в которых электроны с невероятной скоростью вращаются вокруг протонов. Пусть никто не думает, что достиг совершенной способности мыслить, если он признает основанную на умозаключениях логику в физике, но отрицает ее в теологии»[10].
Умозаключительные доводы не являются исключительными для науки; они служат основным инструментом точных наук и составляют часть нашей повседневной жизни. Мы никогда не видели сердец любящих нас людей, но у нас нет сомнения в том, что они существуют. Мы никогда не видели наших предков, но наше существование является достаточным доказательством того, что они когда-то жили. Возможно, специфические особенности невидимой души, вдохнувшей жизнь и в наше собственное тело, делают ее еще более труднодоступной для восприятия, чем протон. Какое же более ошеломляющее открытие можем мы совершить, чем узнать о собственном бессмертии?
В конечном счете, во что бы мы ни верили, что-то отделяет живые существа от неживой материи. В жизни что-то присутствует, чего нет в смерти. Во время смерти физические и химические компоненты тела остаются на месте: сердце, мозг, скелет и все химические вещества, присутствующие в живом теле; но что-то еще, другое, что-то «нефизическое» покидает его. Как бы вы ни предпочитали ее называть, именно эта нефизическая жизненная сила отличает живое тело от инертной химической оболочки.
Что мы знаем об этой уникальной составляющей, которая заполняет собой тело? Нам известно, что классическая наука отрицает ее вместе с религиозной догмой, по крайней мере, в случае, когда речь идет о «душе»; и тем не менее, мы знаем, что религии, за небольшим исключением, на протяжении веков признавали ее. Желая подобрать термин, приемлемый как для классической науки, так и для религии, мы будем говорить «сознание», так как наука изучает сознание, по крайней мере, как потенциальную нематериальную силу, находящуюся внутри тела, а религия понимает сознание как синоним, или, по меньшей мере, как признак души.
Признак души
Сознание — наиболее фундаментальная часть человеческого существа, нет ничего более сокровенного или более непосредственного. Каждое чувственное впечатление — как, например, взгляд на эту страницу — что-то для нас означает, потому что мы обладаем сознанием. Стул не имеет никаких чувственных впечатлений, он не обладает сознанием, у него нет души. Но я чувствую, я есть, я обладаю душой. Или же я есть душа? У меня есть душа или у меня есть тело? Кто я: душа или тело?
В теологических дискуссиях еда очень скользкая тема. В отличие от других книг, авторы которых либо грешат излишней эмоциональностью, либо претендуют на единственно верное истолкование ключевых проблем теологии, «Вегетарианство в мировых религиях» пристально и логически рассматривает эту проблему и анализирует ее честно, ясно и точно.Несмотря на расхождения в области учения и обрядов, все религии единогласно признают необходимость нравственных устоев и этических принципов. Эти устои и принципы неизбежно подразумевают вегетарианство и сострадание к животным.
Монография посвящена истории высших учебных заведений Русской Православной Церкви – Санкт-Петербургской, Московской, Киевской и Казанской духовных академий – в один из важных и сложных периодов их развития, во второй половине XIX в. В работе исследованы организационное устройство духовных академий, их отношения с высшей и епархиальной церковной властью; состав, положение и деятельность профессорско-преподавательских и студенческих корпораций; основные направления деятельности духовных академий. Особое внимание уделено анализу учебной и научной деятельности академий, проблем, возникающих в этой деятельности, и попыток их решения.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.