Реинкарнация в мировых религиях - [16]

желание и последующее их страдание от материального существования — прямо перекликаются с законами кармы и перевоплощения[53]. Ранний буддизм учит, что живое существо может рождаться на одном из пяти уровней бытия: среди обитателей ада, грубых (животных) созданий, духов (привидений), человеческих существ или небожителей. Как и в традиционном индуизме, этот выбор определяется желанием и кармой, и процесс продолжается, повторяясь, до тех пор, пока существо либо «распадется» в момент смерти, либо достигнет уровня Будды, войдя в шуньяту, «великую пустоту»[54]. Лишь немногие самоотверженные достигают такого совершенства. Для большинства же предъявляемые требования оказываются слишком строгими, а удовольствия материального мира слишком соблазнительными. И как результат — большинство живых существ пребывают в животных формах жизни. Поэтому, как считают буддисты, существа других видов превосходят людей по численности. Так идея о реинкарнации увязывается с тем страданием, которое охватывает все уровни бытия, о котором гласят четыре Благородные Истины.

В статье «Буддизм учит воплощению» Кристмас Хамфрис, один из величайших авторитетов западного мира в области буддийской мысли, приводит знаменитый список «десяти положений, которым Гаутама Будда не стал бы учить», первоначально составленный госпожой Рис Дэвиде, ведущим ученым Пали XIX века. В этом списке госпожа Дэвиде однозначно утверждает, что Будда «никогда бы не отрицал существования истинного «я», духа, души». Несмотря на то, что она долгое время изучала буддизм школы Теравады, который, как упоминалось, придерживается учения, отрицающего душу, она настойчиво заявляет, что «Будда начинал свою миссионерскую деятельность, побуждая людей серьезно заниматься поисками атмана (своего «я»), и закончил призывом жить, сознавая атман как источник света и собственное прибежище». Интерес Будды, как она говорит, на самом деле был направлен к личности, то есть к внутреннему «я» на его «пути» [освобождения — примеч. ред.]. И это долгий и трудный путь, утверждает она, который, как Будда хорошо знал, занял бы много жизней; он разъяснял это в притчах и беседах с близкими учениками.

«Если Будда... учил [истине] Атты («я»), наряду с его блестящими предшественниками в области индийского мышления, что же тогда он говорил относительно «не — я», анатты? Это понятие совершенно особенное. Существует пять скандх — составляющих личности, в которых не удается обнаружить низменного «я»... Однако монахи не могли оставить это утверждение в чистом виде. Нападая на понятие атмана, которое во времена Будды деградировало до уровня некоей «вещи»... они отклонились слишком далеко [от верного понимания]. «Не существует «я», «я» не существует!» — кричали они, и с течением времени сформировалось безрадостное, слишком узкое учение, [то, которое] мрачно провозглашается сегодня».

Результат такой экстремальной реакции на брахманическое понимание слов в буквальном их значении проявляется сейчас как нечто само собой разумеющееся в большинстве школ позднего буддизма, особенно в школе Теравады, где душа как реальная самостоятельная сущность отвергается.

Хамфрис возражает против мировоззрения, отрицающего душу. Он соглашается с бхиккху (монахами) школы Теравады, когда они отвергают материалистическое понимание души; но он настаивает на том, что вечное «я», понятое надлежащим образом, неотъемлемо от буддийского мышления и также заявляет, что « бхиккху игнорируют «не рожденное, не имеющее начала [«я»]... своих собственных священных писаний, как будто оно присуще любой проявленной вещи. Несомненно, что феноменальное «я» — называть ли его эго, тенью, следующей по пятам, или развивающейся душой — все время меняется». Хамфрис заключает, что бхиккху не правы, говоря: «Души нет, души нет, нет вообще никакого «я»[55].

Дальнейшие свидетельства веры в реинкарнацию мы находим в «Сказаниях Джатаки» («Рассказах о рождении»), которые, согласно преданию, первоначально были рассказаны самим Буддой; это 547 рассказов о прошлых воплощениях Просветленного. Эти повествования, часто в аллегорической форме, описывают странствия Будды в различных телах и рассказывают, как человек может достичь Просветления, следуя изложенным в них принципам. В сказаниях подробно говорится о том, как Будда принимал тела девов [полубогов

— примеч. ред.], животных и даже деревьев, чтобы помочь душам, находящимся в различных обусловленных состояниях, достичь освобождения; таково было его сострадание. Широко известная маха-кавья («великое высказывание») буддийской традиции гласит: «Нет такой части Земли, где бы Будда не жертвовал своей жизнью ради живых существ»[56]. В одном из сказаний он воплощается в теле слона и приносит одной женщине великие жертвы, главным образом тем, что стачивает для нее свои бивни. Запомнив его самоотверженность в этой жизни, в следующей она становится его учеником и, в конце концов, — великим святым. Реинкарнация играет центральную роль почти во всех 547 сказаниях «Джатаки».

Северный буддизм

До сих пор в основном мы имели дело с южным буддизмом — буддизмом Бирмы, Шри Ланки, Камбоджи, Таиланда и отдельных регионов Вьетнама. Мы кратко обсудили его учение, отвергающее существование души, и представили опровержение, основываясь на раннеиндийских источниках. Сейчас перейдем к рассмотрению взглядов северного буддизма в традиции Махаяны, получившей развитие в Тибете, Китае, Японии и Корее. Возможно, потому, что эта традиция имеет значительно больше заимствований из изначального индийского буддизма, она гораздо в большей степени разделяет идею реинкарнации, которая с особенной очевидностью обнаруживается в религии Тибета, где учение о перевоплощении продолжает занимать центральное место.