Реинкарнация - [35]

– Надо признаться, вы говорите по-английски намного лучше.

– Я занимаюсь каждый день. Я хочу говорить и думать на ваш язык.

– На вашем языке, – поправил ее король, криво улыбнувшись.

– О, простите меня, пожалуйста, – залилась Анна краской смущения. – Я путаю еще слова, но я стараюсь… Вчера принцесса Елизавета пообещала мне, что она учить меня играть на лютне, а принцесса Мария…

– Убежден, что у вас все впереди, мадам, не стоит беспокоиться, – даже не взглянув на будущую жену, мрачно ответил Генрих и сделал знак архиепископу, что пора начинать церемонию.

– Да, конечно, – тихо проговорила Анна и опустила голову.

На протяжении всего торжества и праздничного обеда, тянувшегося до вечера, царила непринужденная атмосфера. Генрих, поглядывая на молчаливую, но лучезарно улыбавшуюся жену, выразил надежду (сначала друзьям, а затем и Кромвелю), что у него все-таки есть шанс полюбить новую королеву.

– А она не так уж ужасна, господин Кромвель, – промолвил Генрих, подозвав к себе советника. – Анна, правда, мало понимает по-английски, и, вероятно, глупа (хотя судить о ее уме трудно, ибо мне так и не удалось еще поговорить с ней), однако она обладает природным обаянием и способна расположить к себе людей. Надеюсь, что ей удастся очаровать меня, если не умом, так своими прелестями, и мое сердце вновь будет неистово биться и трепетать от одного только голоса или тихого шага моей возлюбленной.

– Все в руках Божьих, Ваше Величество, – с поклоном ответил Кромвель, глядя на новую жену короля, в глазах которой затаилась печаль, хотя на устах играла добрая искренняя улыбка.

Советнику, хорошо знавшему короля, стало жаль эту девочку, и он в душе огорчился, что втянул это наивное чистое создание в грязные игры ради своей выгоды и политических амбиций. Но это была борьба не только за материальные блага, но и за духовные, ибо Томас Кромвель искренне верил, что своими реформами он творит добро, давая людям обновленную религию, более честную, искреннюю и свободную от фальши прогнившего римско-католического мира.

– Благослови Бог вас обоих, – добавил советник, слегка тряхнув головой, как бы избавляясь от минутной слабости.

– Пожелайте лучше мне приятной ночи, господин Кромвель, – лукаво взглянул на Томаса Генрих, сладострастно причмокнул губами и от души рассмеялся, видя, как покраснел от его слов советник.

Его извечные друзья – Джеймс, Эдуард и Чарльз – залились бесстыдным смехом. Анна, ничего не понимая, только улыбнулась в ответ, но потом улыбка погасла, и она погрузилась в размышления. С одной стороны, ее очень волновала первая брачная ночь. Ей ведь так никто и не растолковал, что должно произойти. Строгое воспитание при немецком дворе не позволяло замужним, а значит более опытным дамам даже упоминать о столь деликатной сфере. А перед отъездом и вовсе все забыли об этом. Ее мать была вечно занята делами, а замужняя сестра была далеко. Однажды, не выдержав неизвестности, Анна все-таки собралась с духом и обратилась с этим вопросом к брату.

– Возлюбленная сестра, – сердито глядя на нее, строгим голосом ответил Вильгельм. – Поскольку приличия не позволяют разглагольствовать на подобные темы, я вынужден отказать тебе в объяснениях. Хорошо воспитанная фрау не должна задавать подобные вопросы!

– Но, – попыталась возразить Анна, густо покраснев, – я не знаю, чего мне ждать… Мне… мне страшно.

– Тебе нечего бояться, – уже более мягко заметил Вильгельм, увидев на лице сестры неподдельный испуг. – Ваши тела сольются воедино, и вы окажетесь в райских садах… Верь мне, в этом нет ничего страшного.

Невзирая на убеждения брата, Анну все равно волновала мысль о предстоящей брачной ночи. Что это за райские сады и как они туда попадут? Почему на эту тему нельзя было ни с кем поговорить? Как она должна себя вести со своим мужем в спальне? Но не только эти тревоги занимали ее. Накануне свадьбы ей приснился странный сон. Казалось, кто-то всеми силами хотел предупредить ее о чем-то. Это сновидение было настолько реалистично, что в самом начале Анне показалось, что все происходит с ней наяву. Наутро Анна рассказала старшей фрейлине, леди Джейн Браун, свое сновидение, но пожилая женщина строго осудила ее.

– Будущая королева Англии не должна верить в сны! – был ее вердикт.

– Но, леди Браун, я не верю снам… никогда. Однако тот пожилой, очень… красивый и благородный человек, что скакал на черной лошади в сильном тумане… Он быть как живой! Его седые волосы развеваться, глаза гореть…

– Вздор! – сурово отмела ее возражения фрейлина. – Будущая королева Англии должна быть здравомыслящей!

– Здраво… что это? – не поняла ее принцесса.

– Она должна быть умной!

– О, я учусь, леди Браун. Я много читаю, учусь на лютне играть, петь и ездить на лошади.

– Будущая королева Англии не должна верить в глупости. Сны – это глупость!

Ничего не добившись, кроме нравоучений, Анна дала себе клятву больше никогда и никому не рассказывать ни о своих снах, ни о своих переживаниях. Она в чужой стране, с чужими людьми, которые не воспринимают ее ни как королеву, ни как просто человека их круга. Она – другая, и с этим ей придется либо смириться, либо измениться самой. Мириться с подобным обращением ей не хотелось, поэтому она решила пойти по второму пути…