Реинкарнация. Авантюрно-медицинские повести - [26]

Не сразу опустившись из страны счастья на свою всё-таки довольно шумную улицу, он узнал однокурсника, который исчез после третьего курса так же загадочно, как и учился. Нахальный и разбитной, он всей своей деятельностью тогда показывал, что мединститут для него – всего лишь средство для получения корочек, более нужных никак не для медицины.

– Зазнался, учёный! – теребил его парень.

– Да, ладно, какой учёный… – начал было Алекс, но парень его перебил:

– Знаем-знаем, на фронте клонирования пашешь, грешное тело по кускам восстанавливаешь! Кстати, что с глазами-то-получилось?

– А что с глазами? – не сразу понял Алекс.

– Не скромничай, все знают: с конечностями, с ливером чудеса творишь, теперь вот, говорят, глаза какому-то бедолаге делаешь – это же фантастика! Ну, что, прозреет парень?

Алексу показалось несколько странным интерес полузабытого однокурсника к его деятельности, и он интуитивно, как мог, отделался общими фразами.

Удивление Алекса, несомненно, возросло бы, если бы он мог видеть, что карауливший его парень вылез из чёрной «Волги», в неё же потом и сел.

«Засранец, всё настроение испортил!» – угрюмо подумал Алекс и решил наутро пойти к генералу Городецкому.

Его решение окрепло многократно, когда, заехав утром в салон, он обнаружил сюрприз в виде запечатанного конверта. На сложенном пополам листе компьютерный текст: «Журналист прозреет – ты ослепнешь!»

После такой категоричности рука сама потянулась к мобильнику…

Уточнив, что принявшая от развязного парня это письмо парикмахерша Зоя на работе, генерал попросил оставаться на месте и дождаться его сотрудника.

Прибывший через полчаса обычный парень в штатском и с кейсом мгновенно озадачил перепуганную Зою опознанием вчерашнего парня в базе данных его ноутбука.

Когда же минут через двадцать пять раскрасневшаяся Зоя уверенно ткнула пальчиком в экран – он! – парень закрыл ноутбук, сунул его в кейс, посоветовал держать язык за зубами и исчез.

Целый день Алекс провёл в раздумье по поводу возникшей вокруг него и его пациента непонятной и потому немного пугающей возни. Так и лёг спать, уповая, что утро вечера мудренее… Только до утра надо было ещё дожить…

Только он собирался уснуть, как раздался настойчивый звонок в дверь.

Показав в глазок удостоверение сотрудника МУРа, в прихожую уверенно вошли трое крепких мужчин.

– Московский уголовный розыск расследует дело о покушении на жизнь известного вам журналиста С.

«А где “извините”»? – машинально мелькнуло в голове Алекса.

– В интересах следствия предлагаем поехать с нами и ответить на несколько вопросов.

Возражать нервным гориллам Алекс не счёл благоразумным и безропотно оделся…

Сонные мозги Алекса абсолютно ничего не успели сообразить, когда на выходе из подъезда его кто-то свирепо дёрнул за руку и уволок в сторону, а троих муровцев мгновенно окружили внушительно экипированные омоновцы.

Видимо, ситуация для всех стала однозначно понятной – профессионалы! – и муровцы молча подняли руки.

Широченная спина, за которой с едва неоторванной рукой оказался Алекс, дождалась, пока муровцев погрузили в подкативший микроавтобус, и развернулась. На оборотной стороне её оказалось лицо мило улыбающегося майора Звонарёва.

– Ты потряси рукой-то, Алексей Николаевич, полегчает, – участливо произнёс Звонарёв.

– Какое заботливое ведомство, даже конечности милосердно отрывает… – потирая плечо, тем не менее обрадованно произнёс Алекс.

Хищно присев, машины мгновенно исчезли в темноте.

– Ну, что, доктор, пойдём снотворные капли пить? – буднично спросил майор.

– Пошли! – обрадовался единственно правильному теперь решению Алекс.

– Всё, финита ля-комедия… – не успев отдышаться от выпитого залпом фужера коньяка, заявил Звонарёв. – Журналист поправляется, оборотней замели, тебе особая благодарность – за тебя, Алексей! На таких стволах и будет стоять и расти Россия!

Волнительная теплота от коньяка и событий навернула слезу умиления на глаз Алекса и подкатила ком к его горлу.

– Руку, гад, чуть не оторвал, а жизнь зато спас! – уже заплетающимся языком пролепетал Алекс, чокаясь с майором.

– А-а, руку ты теперь новую умеешь выращивать!

И вдруг давняя и попутная теперь мысль заставила майора почти протрезветь:

– Слушай, эскулап! Ты же не знаешь, кто такой генерал Городецкий!.. Это же мой комбат, вырвавший меня у духов в Афгане полуживого! Таких людей у нас теперь наперечёт! Только там же, в горах, схватил он какую-то лихорадку, от которой все его суставы костенеют, а ведь ему только сорок четыре года!.. Лёха! – майор тряханул Алекса за грудки. – Ты должен ему помочь! Пойми, он сам никогда не попросит, а ведь загибается такой мужик! А наши шакалы только этого и ждут!

Нелицензионная деятельность Алекса на поприще регенерационной медицины вообще и клеточной терапии в частности, в известном смысле, давала свободу слов и действий при непременном напоминании о стадии эксперимента.

На том и угомонились, оставив на столе недопитой вторую бутылку. Снотворное подействовало, не дав Алексу даже снять штаны.

– Ты живой?! – ровно в семь тридцать бодрый голос майора застал Алекса с зубной щёткой во рту.