Регистраторша ЗАГСА - [101]
На улицу из сада спешила мама:
— Я думала, уже наше радио запело!
На участке, встречаясь и разговаривая с людьми, читаю в глазах немой вопрос: «Где теперь уже наши?»
10 августа
Только что мама принесла с базара плохие вести. Шепнула, что арестован мой учитель, Александр Корнеевич Дудченко. Забрали его под городом, где рыл он окопы. Дознавшись, что старший Митин коммунист, гестапо уничтожило эту чудесную семью и их близких родственников. А за связь с кем-то из патриотов, нашедших свою смерть в Бабьем Яру, истреблена вся семья Кулеша.
Тревога сжимает мое сердце. Вижу, волнуется и мать, но старается не подать виду. Хлопочет на кухне, шумит с мальчиками.
Сегодня никуда не пойду. Мама говорит: «Сиди дома. Придут — скажу, что ты на участке. А там видно будет, что делать дальше…»
Сижу за столом и смотрю в открытое окно. На грядке появились котята, толстые, пушистые, смешные. Они пытаются взобраться на кочан капусты. Это для них — неприступная крепость: карабкаются на него и падают, снова лезут и скатываются оттуда мячиком. Кошка Ниточка куда-то ушла, видимо в надежде отдохнуть от них; от мальчиков котят оберегает Маринка. Она под окном у меня что-то внушает своей кукле и «варит еду» волку и поросятам.
За окном послышался чужой мужской голос, и тут же в кухню метнулась фигура в немецкой военной форме. Тетрадь моя молниеносно полетела за кушетку. Чувствую, стала я белее кофты, что на мне. И вот удивительно: тут же мной овладело тупое равнодушие. Арест так арест. Лишь бы поскорее и без особых издевательств. Тревожно прислушиваюсь. Немец что-то говорит на кухне маме, она отвечает. Не успела вслушаться — дверь открылась, и на пороге…
— Вальтер, где же это вы пропадали?.. Внимательно смотрю на него. Вид усталый, сонный. Подавая руку, отвечает:
— В Полтаве, с машиной.
Садится напротив меня, на кушетку, и говорит, говорит. Знакомцу нашему, видимо, живется несладко. Об этом можно судить по его почерневшему на ветру и солнце, измученному лицу. Стараюсь уловить, понять новости. Это нелегко: говорит он быстро-быстро, волнуясь и на том же странном языке — смеси русского, немецкого, польского.
— Вальтер, а Белгород?..
— Русские взяли. Харьков русские взяли, бомбят Полтаву. Многим немцам капут…
— Харьков взяли или только бомбят?
— Харьков взяли русские, Полтаву бомбили всю минувшую ночь. Русские взорвали мост, много раненых немцев.
Только теперь я верю собственным ушам. А ведь любопытно, если вдуматься. Сидят два человека: один из них говорит о беде, о своих горестях и тем приносит другому 'большую радость. И обоим — легче. Вальтер — в этом теперь можно не сомневаться — выстрадал убеждение в том, что авантюра безумного «фюрера» закончится крахом, и не скрывает своего нежелания воевать. А я? Что же, мне приходится таить радость, вызванную услышанным. Но вряд ли ее спрячешь.
И сидят двое в молчании, без слов понимая друг друга. Им так понятна большая, неоспоримая правда: люди могут жить мирно, дружно, без кровопролитий. Вальтер, видимо, думает о том, сможет ли он живым вернуться домой и что будет с Германией после стольких преступлений немецкого фашизма. А мне… Ну, мои мысли простые и ясные: скоро придут наши.
Так длилось несколько минут. Встрепенувшись, Вальтер сказал:
— Сегодня еду на машине в Дарницу.
На пороге, возбужденная от желания рассказать мне какую-то новость (вижу это по ее глазам), появилась Наталка.
— А, Вальтер? За бельем? Где это вы были, почему не приходили?
Вальтер поднялся с кушетки, вознамерившись вновь рассказать о причине своего исчезновения. Но тут к нему обратилась мама, пришедшая из сада с корзиной яблок и груш. Принесла она и помидоры, такие красные, ароматные.
— Аншпушист, на тебе за то, что убежали те хлопцы!
Вальтер тут же пошел на кухню. Слышим: «Супу не хочешь?»
Сестра, упав на кушетку, разомлевшая и уставшая от жары, шепчет мне:
— Арестовали Веника и Шовкуна! Таких преданных… Все потихоньку радуются.
Оказывается, может быть и при оккупантах кара, вызывающая не сочувствие, а одобрение. Подлюг жалеть незачем!
— Этих выпустят. Мало, видимо, похватали они людей для Германии, заставят теперь выслуживаться. Ведь немцам припекло еще сильнее, — отвечаю я, а затем потихоньку рассказываю сестре об услышанных от Вальтера новостях. Удивленная, она поднялась с кушетки и схватилась за сердце.
— Ой, повтори мне все это.
Рассказываю ей еще раз и велю молчать, но знаю: все равно скажет кому нужно. Это — моя правая рука на участке.
«Антипушист» сидел в это время на кухне за столом и уминал мамино угощение, доставая фрукты прямо из корзины. На замечание сестры: «Положите ему на тарелку» — мама безапелляционно ответила: «Пускай ест сколько душа пожелает».
Я перевела этот диалог Вальтеру. Он улыбнулся. Спустя несколько минут заторопился. Поблагодарил маму за угощение и оказал:.
— Я к вам еще зайду.
Поев и отдохнув, Наталка подалась на участок (последнее время она работает в финансовом отделе «представительства»). Маму всполошили известия, принесенные Наталкой. А вдруг, мол, и меня арестуют за что-либо? Наша хлопотунья грозно велит: «Уйди в сад, в тайник». Тайник этот, в высокой картофельной ботве, среди густых кустов, по маминому убеждению, «никакой эстап не увидит». Чтобы успокоить ее, ухожу с книгой подальше от «эстапа».
Встречи с произведениями подлинного искусства никогда не бывают скоропроходящими: все, что написано настоящим художником, приковывает наше воображение, мы удивляемся широте познаний писателя, глубине его понимания жизни.П. И. Мельников-Печерский принадлежит к числу таких писателей. В главных его произведениях господствует своеобразный тон простодушной непосредственности, заставляющий читателя самого догадываться о том, что же он хотел сказать, заставляющий думать и переживать.Мельников П. И. (Андрей Печерский)Полное собранiе сочинений.
Воспоминания участника обороны Зимнего дворца от большевиков во время октябрьского переворота 1917 г.
Михаил Александрович Бакунин — одна из самых сложных и противоречивых фигур русского и европейского революционного движения…В книге представлены иллюстрации.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.