Регент - [40]

– В самом деле?… Впрочем, ты прав, сын. Мне известны эти желания некоторых моих подданных. Но ты-то, лично ты, чего хочешь?

Осетр собрался с духом:

– Я хочу, чтобы вы отказались от власти и назначили меня регентом.

Это был момент истины.

Это был момент торжества совести. Это был момент утоления ненависти.

Это был момент победы желаний, которыми жили в последнее время очень многие в Империи.

– А почему ты решил, что я пойду тебе навстречу, сын мой? Почему ты решил, что достоин исполнять обязанности императора? Почему ты вообще решил, что я признаю тебя как сына? Еще не факт, что Ленка Шувалова забрюхатилась тобой от меня! Это еще надо разобраться, кто тебе дал жизнь, выродок!

«Зря ты так!» – подумал Осетр.

– Полагаю, самое место тебе – в моих застенках, – продолжал Владислав. – И верные мне люди выбьют из тебя имена твоих людей. Понял?

– Хорошо, отец, – сказал Осетр. – Я понял вас. Вы сами выбрали свою судьбу!

«Магеллановы Облака – достойные спутники нашей Галактики», – снова скомандовал он себе.

На месте отца опять возникла туманная фигура. На сей раз в голове императора присутствовала знакомая угольно-черная полоска.

«Что за черт! – подумал Осетр. – Теперь у него стоит блок! Впрочем, иное было бы странным. Кто как не император обладает наиболее важными знаниями. Не в смысле глубокой осведомленности, а в смысле некоторых сведений по максимальному количеству интересующих врага проблем… Да уж, вот чью ментальность надо охранять как зеницу ока! Но почему блока не было в первый раз?»

Впрочем, ни о чем расспрашивать Владислава он не собирался. Не за тем он сюда пришел. Да и вряд ли император знает что-то важное, что неведомо его министрам, а министры донесут это знание и до того, кто займет место Владислава.

Нет, сейчас главная задача – другая.

И он протянул к туманной голове императора «руку». Ощущение было прежним – вытягиваясь, рука росла, набухала, увеличивалась. И вот уже исполинская лапа обтекла туманную фигурку и зажала ее в гигантский кулак.

И Владислав Второй лишился своей воли.

– Слушай меня, отец! – сказал Осетр. – Ты очень сильно, смертельно болен. Пора думать о судьбе Империи. Сегодня же ты выпустишь высочайший указ, в котором назначишь меня своим регентом. Дальнейшие политические решения будут приниматься уже без твоего участия. Ты отправишься на покой. Я вовсе не собираюсь лишать тебя жизни. Хотя стоило бы. – Все это совершенно не требовалось говорить, ибо Осетр разговаривал сейчас не с человеком, а со столбом. Но иначе он не мог. – Нет, ты можешь спокойно жить где-нибудь в одном из твоих дворцов и заниматься выращиванием цветочков или чем-нибудь подобным, что пристало отказавшемуся от власти императору. Хоть мемуары сочиняй. А судьбой Империи займусь я и мои люди! Ясно?

«И попробуй только не прислушаться к этому предложению! – подумал он. – Пеняй тогда на себя. Ты полностью развяжешь мне руки. Я тебя раздавлю. Столбы не давят, а ломают. Но я раздавлю!»

– А моя семья? – Столб стоял неподвижно, как и положено столбу. И только губы его шевелились. – Что будет с императрицей и принцессами?

– Ничего с ними не будет. Никто не пострадает. Они будут жить вместе с тобой… А сейчас пусть церемония продолжается, и ты забудешь, о чем мы говорили во время моего награждения. Ясно?

Сейчас с той стороны, где находилась туманная фигура, донесется равнодушный шепот: «Ясно»… И все и в самом деле станет ясно.

Осетр попытался вызвать в себе жалость к этому человеку, который был его отцом, но жалость не вытанцовывалась: душа снова наполнилась презрением и ненавистью.

– А вот х… тебе, щенок!!!

Это был не равнодушный шепот, это был яростный рык.

Осетр посмотрел обычным зрением.

Перед ним стояла вовсе не безвольная кукла. Император пылал яростью, по лицу его бегали тени, и стало понятно, что он решает: то ли убить сопляка на месте, то ли отложить казнь на потом.

– Охрана!

И зал тут же наполнился шумом и топотом. Из дверей за трибуной вбежали какие-то люди.

Осетр растерянно оглянулся. Автоматически принял боевую стойку.

Наверное, при наличии белого парадного кителя эта поза выглядела до невозможности глупой, но «росомашьи» инстинкты сработали сами собой.

От стен к нему приближались караульные.

Правда, не все, лишь четверо.

– Арестовать этого типа! – прорычал Владислав Второй. – Вы отвечаете за него головой! Вам ясно, подполковник Евстафьев?

Осетр не знал, кто такой этот подполковник.

Наверное, начальник дворцовой охраны. Но сейчас проблема заключалась в другом. В том, что план не удался. Похоже, необычные способности ему вновь отказали. Оставалось положиться на обычные.

Вот только есть ли смысл? Ну убьет он человек пять-десять, если прежде не подстрелят. Потом все равно применят станнер и в любом случае скрутят. Да еще и Найден, чего доброго, вмешается, решив собственной грудью защитить друга. С него станется…

И Осетру не оставалось ничего, кроме как вывести тело из боевой стойки и опустить сжатые кулаки.

– Я не стану сопротивляться, – сказал он громко, чтобы услышал Найден.

К нему приблизился подполковник Евстафьев:

– Сдайте личный браслет и документы, майор!

Пришлось ему сдать затребованное. И позволить четверке охранников, вооруженных малыми лучевиками «игла», вывести себя из тронного зала.