Рефераты для дурёхи - [187]

Поэзия – не абстракция, ее существование для меня реально, она рядом. Все герои моих стихов – живые люди. Важно одно – подобрать поэтический ключ. Чаще всего это случается, когда совсем не ждешь. Один поворот ключа – и стихотворение засияло. Бессмысленно рассуждать, где больше поэзии – в мужской или женской душе (это я отвечаю на твой вопрос). Совершенно бессмысленно. Само собой разумеется, поэзия может коснуться сексуальных проблем, если это стихи о любви; может затронуть вселенские проблемы, если стих отважится встать на край бездны и приготовится к схватке с вечностью.

Поэзия не знает границ. Случается, промозглым утром, когда еле волочишь ноги и, ежась, поднимаешь воротник, она ждет тебя на пороге. Или подстерегает у ручья, или в ветвях оливы, или за простыней, что сушится на асотее. Нельзя только загадывать встречу, полагая, что и она подчиняется той неукоснительной логике, согласно которой всякий раз, когда вздумается, идешь и покупаешь ровно пол-литра оливкового масла».

Кульминации трагедии у Лорки отмечены как раз песнями: песня Виктора об одиноком пастухе, который мечтает о своей возлюбленной (эту песню он поет перед встречей с Иермой – настоящей своей возлюбленной, которая, в свою очередь, тайно любит его, Виктора), песня бесплодных женщин-паломниц и песня ряженых: Дьявола, его Жены и Ребенка, сопровождаемая хором мужчин и музыкальной партиен из нескольких гитар. Ряженые разыгрывают целую интермедию: театр в театре. Здесь Гарсиа Лорка – достойный продолжатель Шекспира.

Песни, таким образом, в трагедии «Иерма» играют роль своеобразных скреп, связок в не всегда отчетливом поэтическом сюжете пьесы. Песни, помимо того, зажигают, заражают зрителя, внушают ему необходимую по замыслу автора эмоцию. Сам Гарсиа Лорка называл это явление «дуэнде». Он намеревался прочитать лекцию под названием «Дуэнде. Тема с вариациями». «Если говорить применительно к искусству, – замечает Гарсиа Лорка в интервью, – то дуэнде – это его электрический ток, его изюминка, его корень; нечто вроде штопора, который вонзается в сердце зрителя».

Поэтический театр Лорки основан на музыкальном ритме. Показательно, что Гарсиа Лорка даже ставил на театральной сцене народные песни. Ритм и музыка – жанровые особенности его пьесы. Тем самым он далеко расширяет понятие театральных жанров, вводя музыку, большие стихотворные и песенные куски в прозаический текст и, наконец, фиксируя ритм как самой пьесы, так и буквальный звуковой ритм (в декламации, в речи, в музыке). Ведь без музыки и ритма настоящий испанец не мыслит существования.

В одном из интервью описано, как Лорка, режиссируя народные песни с труппой актеров, сам играет на фортепиано, поет, следит за ритмом. Мало того, он сравнивает испанские и русские песни, находя в фольклоре созвучие русского и испанского национального духа:

«В театре "Авенида" идет репетиция.

– Ритм! Главное – держать ритм! – Его руки чертят в воздухе ритмический узор.

– Нет, нет, вот здесь какой ритм! – Он садится за рояль и выступает уже в роли концертмейстера, а затем и балетмейстера: – Теперь поворот, отведите руки, так, хорошо, очень хорошо!

Я впервые ставлю песни – «Паломники», «Четыре мула», «Осеннюю кастильскую песню», а кажется – мог бы заниматься этим всю жизнь.

– Вы серьезно изучали испанские народные песни?

– Да, я серьезно занимался песнями, изучал их и просто влюбился в них. Десять лет я постигал наш фольклор не как ученый – как поэт. Поэтому я и счел возможным взяться за то, чего еще никто в Испании не делал: я хочу поставить песню, сделать ее увлекательным спектаклем, как делают в России.

У обеих стран – России и Испании – богатейший фольклор, открывающий удивительные, сходные возможности. Это отличает нас от других народов. Но, к несчастью, в Испании стараниями сарсуэлистов фольклор разворован и обесчещен, почти уничтожен, тем не менее сарсуэла в моде, ее любят. Эти композиторы копируют песню точно так же, как, учась, художник копирует в музее шедевры, а ведь еще Фалья говорил: «Народную песню бессмысленно давать в нотной записи, нужно записывать на пластинку живой голос, иначе песня утратит то, что и составляет ее красоту».

Вы видели, я вникал во все подробности, но главное – следил за ритмом. Иначе нельзя. Песня – живое существо и очень нежное. Собьешься с ритма и погубишь песню. Очень легко нарушить ее чудесное равновесие, а удержать его трудно – как шарик на острие иглы.

Песни похожи на людей. Они живут, становятся лучше или хуже, иные гибнут, и остается только полустертая, почти непонятная запись».

Классическая, античная трагедия не могла бы начинаться, как у Лорки, со сновидения. Классический жанр трагедии Лорка здесь сознательно размывает, ведь он новатор в драматургии и, отлично зная классические образцы, не преминет их отвергнуть ради своей поэтической правды. Кто появляется в сновидении Иермы? Может быть, Бог под личиной пастуха и ребенок, о котором мечтает Иерма во сне и наяву – то есть ребенок является к ней из ее сна и исчезает, едва лишь сон закончился и наступает реальность? С точностью, кто это был, сказать нельзя. «Поэзия темна», как тонко заметил Пушкин.