Рефераты для дурёхи - [160]

Шесть персонажей – это модель семьи. В то время как эти персонажи готовятся выйти на сцену, на самой сцене уже действуют театральные маски: Директор театра (в нашем, более привычном представлении его следовало бы точнее назвать режиссером), Премьер, Премьерша, Молодой Актер, Молодая Актриса (условно – два поколения в театре, которые стремятся вытеснить друг друга), Заведующий сценой и Суфлер. Другими словами, Пиранделло берет еще одну модель – теперь уже театральную модель мира с готовым набором ролей и масок.

На сцене репетируется второй акт другой пьесы Пиранделло, под названием «Игра интересов». Слово «игра» для Пиранделло, пожалуй, самое важное. Все, что он перед собой видит, следует превратить в игру. Причем игру с неясными правилами, если они только вообще есть. Нет ничего на свете, что не могло бы не стать игрой. В этом смысле ребячливость – сущность поэтики Пиранделло. Он как будто бравирует своей несерьезностью, создавая у зрителя (читателя) такие ассоциации, чтобы противопоставление категорий «серьезность – игра» были наиболее зримыми. Один из персонажей репетируемой пьесы Пиранделло «Игра интересов» (в пьесе Пиранделло «Шесть персонажей…») – Филиппо, по прозвищу Сократ. Сократ, выпивший чашу с цикутой, чтобы отстоять истину в свете игровой поэтики Пиранделло, скорее всего, не более чем осёл, слишком серьезно относившийся к жизни и потому ею наказанный. Недаром Пиранделло нацепляет на голову персонажа, по имени Сократ, поварской колпак и заставляет его взбивать гоголь-моголь. Премьер, который должен все это сделать на сцене, брезгливо оскорбляется, поскольку задета его чванливость и амбиции великого актера.

Перед началом репетиции Директор театра на чем свет стоит ругает никудышную пьесу Пиранделло (мы наблюдаем здесь очередную игру уже по поводу себя и своей персоны – почему бы и нет?):

Директор (вскакивая в ярости). «Смешно и глупо»! Да, смешно и глупо! Но что вы от меня хотите, если Франция давно уже перестала поставлять нам хорошие комедии и мы вынуждены ставить комедии этого Пиранделло, которого понять – нужно пуд соли съесть и который, словно нарочно, делает все, чтобы и актеры, и критики, и зритель плевались?

Премьерша, как всегда, опаздывает на репетицию, а потом, явившись на сцену с собачкой под мышкой, фамильярно разговаривает с Директором театра (еще один театральный расхожий штамп, обыгранный Пиранделло: Премьерша непременно любовница режиссера). Директор театра (читай: режиссер) раздражен и бранится. Премьер чванится. Актеры галдят. Суфлер неразборчиво бормочет текст пьесы и сомневается, читать ли ему вслух развернутые авторские ремарки (которыми, кстати полна и данная пьеса Пиранделло). Заведующий сценой толком не знает, какой реквизит ему выставить на сцену. В общем, на театральных подмостках – обыкновенная театральная суета и неразбериха.

И в этот момент в сопровождении театрального швейцара по ступенькам, соединяющим зрительный зал со сценой, поднимаются шестеро персонажей. Пиранделло в пространной ремарке, которую мы приводили выше, предлагает вместо лиц облечь их в маски – аллегорические маски Страдания, Угрызений совести, Презрения, Мстительности и Нахальства, Страха и пр. То есть эти существа – люди без лиц. К тому же почти всякому человеку, будь он в зрительном зале или на сцене, неважно, – принадлежит одна из этих семейных ролей – ролей шестерых, оккупировавших сцену. Это или отец, или мать, или сын, или дочь, или падчерица.

Чаще всего страсти, конфликты и дрязги люди предпочитают скрывать внутри семьи, что называется не выносить сор из избы. Пиранделло со своими персонажами поступает противоположным образом: они стремятся обнародовать свой семейный конфликт, вытащить его наружу для всеобщего обозрения, так как, по законам театра, если предать огласке язвы и раны общества, а семья – микромодель общества, – то, благодаря катарсису, раны не только вскроются, но и получат шанс быть излеченными. Или, другими словами, публичная огласка тщательно скрываемого, загоняемого под спуд есть залог очищения от скверны и начало решения проблемы.

Шестеро вышедших на театральные подмостки персонажей – недописанные, недовоплощенные драматургом образы. Они родились в воображении автора потому, что настоятельно просились наружу, что разговор о них созрел, однако драматург испугался их агрессивной сущности, их неистового желания обнажить весь срам их внутрисемейной жизни (ср. название другой пьесы Пиранделло – «Обнаженные одеваются»; здесь, наоборот, одетые символически раздеваются на глазах у всех). Итак, автор-драматург не решился не то что выводить на сцену эти неистовые страсти, но даже записать свои фантазии. Мы наблюдаем здесь как бы разные степени обнажения – обнажения, во-первых, самого автора и, во-вторых, семейных и общественных язв. Если в записанном художественном тексте происходит, так сказать, первая степень раздевания или выворачивания кишок наизнанку, то на сцене максимально обнажаются как автор-человек, так и общественная среда, которую он рискнул вывести на сцену.

Театр точно многократно увеличенное зеркало, которое из мухи сделает слона, с одной стороны, а с другой – это уже не муха и не слон, а их зеркальные отображения, нередко искаженные кривыми зеркалами сцены, превратившиеся в карикатурных и уродливых муху и слона.