Рефераты для дурёхи - [155]

Между тем последняя метаморфоза, ожидающая их, есть результат смерти Грегора Замзы – существа с телом гадкого насекомого и с душой ангела. Эта смерть их сплачивает. Они, веселые и счастливые, вместе выходят на улицу, наслаждаются теплым солнцем, обсуждают грядущие радостные планы переезда в более дешевую и уютную квартирку; отец и мать вдруг со счастливым изумлением замечают расцветшую красоту дочери и думают о ее скором замужестве.

Выходит, что, согласно Кафке, никто не в силах предугадать те возможные перемены, которые в особых обстоятельствах могут коренным образом переделать весь внутренний состав человека. Кафка с печалью смотрит на человеческую природу и не питает иллюзий на ее счет. Сохранит ли человек человеческое достоинство в этих странных, исключительных обстоятельствах или, сохранив человеческий облик, он приобретет душу гадкого насекомого, превратится в жестокое, кровожадное животное? Кафка не дает ответа, предоставляя читателю решать этот вопрос.

2) Таинственные посетители.

Кто посещает Грегора Замзу? И можно ли, в самом деле, считать их таинственными посетителями? Во-первых, это – управляющий. Его сущность ничтожна и безобразна. Он раздувается от собственной значительности, которой грош цена. Всё чванство, фанаберия, солидность и прочие химеры слетают с него в одно мгновенье, как только он испытывает настоящий, подлинный страх, сталкиваясь с таинственным превращением своего подчиненного в жуткое и ужасное насекомое. Едва ли управляющего можно считать таинственным посетителем. Символично, что управляющий так и не переступает порог двери Грегора Замзы. Он как бы замирает в столбняке перед этой невидимой чертой, за которой – бездна иного мира, откуда и являются эти жуткие превращения.

Сестра, мать и отец героя – эти посетители таинственны лишь в той мере, что с ними происходят необратимые превращения людей в животных.

Три жильца с окладистыми бородами, занявшие одну из комнат квартиры семьи Замза, тоже вряд ли настолько таинственны, чтобы не догадаться о цели их рассудочных расчетов обмануть хозяев, воспользовавшись появлением в их комнате отвратительного насекомого. Это обстоятельство постояльцы используют как повод не заплатить хозяевам за комнату и предоставленный им стол. К тому же они и не посещают комнату Грегора Замзы. Значит, их нельзя назвать ни посетителями, ни, тем более, таинственными посетителями.

Пожалуй, наиболее таинственной посетительницей следует считать служанку, взятую семьей Замза взамен молоденьких служанок, напуганных неслыханным превращением молодого хозяина. Эта старая вдова, «которая за долгую жизнь вынесла, вероятно, на своих могучих плечах немало горестей, в сущности, не питала к Грегору отвращения»[192]. Она мирно болтала с «навозным жучком», как она называла Грегора Замзу, нисколько не сомневалась в его сообразительности, способности мыслить и чувствовать по-человечески. Как будто служанка, эта простая женщина из народа, действительно знала подлинную тайну жизни, ничуть не пугаясь таинственного превращения человека в насекомое – в «жучище». Не даром именно она обнаружила труп Грегора Замзы и убрала его из жилища, то есть, следуя неизменному народному обычаю и единственно верному велению сердца, она, скорее всего, предала тело насекомого Грегора Замзе земле. И ее попытка рассказать об этом родным умершего привела лишь к раздражению и твердому решению отца завтра же ее уволить. Она как будто вторглась в запретную зону лицемерного умалчивания о самом главном – о том, о чем люди испокон веку договорились молчать.

Однако самый таинственный посетитель это, конечно, тот, кто поселился в душе Грегора Замзы. Из заурядного и недалекого коммивояжера, жизнь которого состояла попеременно из страхов, беспокойств, чувства долга перед семьей и раздражения, этот таинственный посетитель его души превратил Грегора Замзу в человека, сущность которого – забота о ближних, нежность, любовь и самопожертвование – все то, без чего нет человека и чего напрочь лишено животное. Кто же в таком случае этот «таинственный посетитель»? Не Бог ли Он?

3) Превращение героя в западной литературе («Метаморфозы» Овидия, «Божественная комедия» Данте Алигьери, «Гамлет» В. Шекспира, «Красное и черное» Стендаля, «Превращение» Кафки).

В мифологии греков и римлян тема «превращений» была необычайно популярна и занимала большое место. Этим воспользовался римский поэт Публий Овидий Назон в своей поэме «Метаморфозы», состоящей из 15 книг, где было собрано свыше двухсот сказаний, имеющих своим финалом превращение. Овидий замышлял написать связное целое, в которой отдельные повествования были бы нанизаны на единую нить. Первое превращение – создание мира, превращение первозданного хаоса в космос, потом целый ряд превращений в исторические времена (особенно много мифологических сюжетов из циклов мифов фиванских, об аргонавтах, о Геракле, Энее и его потомках), вплоть до новейшей, официально признанной «метаморфозы» – «превращения» Юлия Цезаря в комету[193].

Заключительная книга содержит изложение учения Пифагора о переселении душ, своего рода философское обоснование «превращений».