Речной король - [34]

Тот случай в Гамильтоне особенно сильно повлиял на Эйба. Он уехал, напился и исчез на три дня, Джоуи в итоге нашел его на заброшенной ферме деда, спящим на полу на куче сена. Если учесть, что люди часто сетуют, будто в маленьких городах ничего не происходит, Эйб навидался достаточно, но до сего дня он только раз видел мертвое тело подростка, тело своего брата Фрэнка. Ему не позволяли смотреть, но он все равно увидел Фрэнка, там, на полу в ванной, и тогда, и потом он жалел, что увидел. Жалел, что не послушался отца и не подождал снаружи, во дворе, где пели цикады, а листья боярышника сами собой складывались внутрь, не желая мокнуть под дождем.

Мальчику на берегу было всего на несколько лет меньше, чем брату Эйба в тот кошмарный год, о котором ни Эйб, ни Джоуи не заговаривали до сих пор. Жители города запомнили его как год, когда исчезла форель и можно было сидеть с удочкой часами, хоть целый день, если хочется, и не заметить ни единой рыбины. Из Бостона приезжали несколько экологов, чтобы провести расследование, но ни один так и не установил причины. Чудесная порода серебристой форели, казалось, исчезла навсегда, обитателям городка только и оставалось, что смириться с потерей, но следующей весной форель снова появилась, будто и не исчезала. Пит Байерс, хозяин аптеки, заметил это первым. Хотя сам он был слишком мягкосердечен, чтобы увлекаться рыбалкой (все знали, что при виде дождевого червя, разрезанного на две части, ему делается дурно), Пит любил реку и каждое утро проходил по берегу две мили из города и две мили обратно. В один прекрасный день, когда он возвращался домой, река сделалась серебристой, и точно, когда он опустился на колени посмотреть, оказалось, что вода кишит форелью, он мог бы ловить ее голыми руками, если бы захотел.

— Терпеть не могу такое ожидание, — произнес Джоуи Тош сейчас, когда они стояли на страже. Он кидал в реку камешки, распугивая мальков, которые сновали между камышами. — У Эмили днем урок танцев, и если я до трех часов не заеду за тещей и не доставлю ее в балетную школу, Мэри-Бет будет припоминать мне это до конца моих дней.

На этой самой излучине берег был илистый, а глубина такая, что можно перейти реку вброд, здесь никак нельзя утонуть. Эйб присел, пачкая колени в грязи, чтобы лучше рассмотреть детали. Хотя лицо мальчика было закрыто, Эйб не сомневался, что покойник не из местных. Единственное, чему можно было порадоваться, — им с Джоуи хотя бы не придется ехать домой к кому-нибудь из приятелей или соседей, к кому-нибудь из тех людей, с кем они не один год рыбачили вместе, и сообщать о гибели сына.

— Он не из наших.

Эйб с Джоуи знали почти всех, кто родился и вырос в Хаддане, хотя теперь, когда на окраинах появилось столько домов и столько семей перебралось сюда из Бостона, становилось все труднее запоминать лица и имена. А еще совсем недавно любой житель городка был прекрасно знаком с историей каждой семьи, что запросто могло обернуться против того, кто попал в неприятности. Например, Эйб с Джоуи были непослушными мальчишками. Подростками они превышали скорость, курили столько марихуаны, сколько удавалось раздобыть, пользовались фальшивыми удостоверениями личности, чтобы покупать выпивку в Гамильтоне, где никто не знал их фамилий. Наверное, потому, что были сыновьями полицейских, они были обречены на то, чтобы попадать в максимально возможное число неприятностей. Естественно, никто не учил их плохому, они сами охотно нарывались. Эрнест Грей, отец Эйба, был начальником полиции и уволился всего восемь лет назад, вышел в отставку и уехал во Флориду; он шел по стопам собственного отца, Райта, который до него целых тридцать лет был шефом полиции, а заодно и местным героем. Райт не только считался лучшим в городе рыбаком, он еще прославился спасением трех глупых подростков из Хаддан-скул, которые катались на коньках по тонкому льду в один слишком теплый январский день. Эти мальчишки наверняка погибли бы, если бы Райт не подоспел с веревкой и собственной упрямой решимостью не дать им утонуть.

Пэлл Тош, отец Джоуи, тоже был хороший человек, его сбил пьяный водитель, парковавшийся на своем «крузере» в первый день Рождества того же кошмарного года, о котором они не говорили до сих пор, хотя оба были уже взрослыми людьми, старше, чем был Пэлл, когда погиб. Фрэнка Грея потеряли в августе, Пэлла в декабре, и после этого оба подростка совершенно отбились от рук. Кто знает, как далеко они бы зашли, если бы в итоге не попались на попытке ограбить дом старого доктора Хоува в Хаддан-скул. Когда их преступная деятельность была разоблачена, жители западной части города почувствовали, что их предали, а обитатели восточной утвердились в своих подозрениях. Они всегда недолюбливали эту парочку и не пустили бы дальше порога.

Вокруг ограбления поднялась большая шумиха, неприязнь горожан к ученикам Хаддан-скул, и наоборот, достигла высшей точки. Уже скоро на стоянке за гостиницей то и дело вспыхивали драки, кровавые стычки между подростками из городка и учениками Хаддан-скул. Однажды ночью в разгар особенно ожесточенного столкновения гранитного орла перед ратушей опрокинули, начисто отбив ему левое крыло. Каждый раз, когда Эйб проезжал мимо орла, он вспоминал тот год, и именно по этой причине он обычно ехал в город длинной дорогой, по Стейшн-авеню и через Эльм-драйв, избегая таким образом и лицезрения статуи, и воспоминаний.