Речной король - [17]

— Ты ненормальный, — сказала Карлин.

Но на самом деле у его поступка была причина. Вернувшись, он наткнулся на подарок, который братья подготовили, пока он был в лазарете. Окровавленная кроличья лапка, такая свежая, что была даже теплой на ощупь, лежала у него на столе. Гас осторожно поднял ее, завернул в тряпку и отнес этот жуткий талисман в мусор. Так он превратился в отчаявшегося человека, в юношу, который ковыряет дыры в стене, заброшенный на самое дно несправедливостью и стыдом.

— А ты думала, что я нормальный? — спросил он Карлин.

За время своего пребывания в лазарете он ни разу не сменил одежду. Футболка на нем была грязная, волосы нечесаные. Он часто запирался в ванной комнате лазарета, где курил так много сигарет, что у него на коже до сих пор оставалась никотиновая пленка и белки глаз приобрели желтоватый оттенок.

— Я не имела в виду «ненормальный» в отрицательном смысле, — пояснила Карлин.

— Я понял. — Рот Гаса невольно скривился в улыбке, несмотря на отчаяние. Карлин умела это сделать, умела подбодрить его, даже когда он был предельно несчастен. — Ты имела в виду «ненормальный» в положительном смысле.

Карлин уперлась ногами в стену, ее длинное тело вытянулось рядом с еще более длинным телом Гаса. Она подняла руку, заслоняясь от солнечного света, проникающего через потолок, и совершенно не подозревала о том, что ее кожа сделалась золотистой в этом свете.

— Что ты будешь делать, когда пойдет снег? — спросила она.

Гас отвернулся к стене. Невероятно, но он готов был расплакаться.

Карлин поднялась на локте, чтобы посмотреть на него. От нее исходил запах хлорки и жасминового мыла.

— Я сказала что-то не то?

Гас помотал головой, у него в горле стоял комок, и звук, который он издал, напоминал крик той жуткой вороны с кладбища, рыдание, такое безжизненное и надорванное, что оно едва смогло прозвучать. Карлин, вытянувшись, лежала на кровати, сердце ее билось все быстрее, пока она ждала, чтобы он перестал плакать.

— Когда пойдет снег, меня здесь уже не будет, — сказал Гас.

— Нет, не смей! Не валяй дурака, ты, большой ребенок! — Карлин обхватила его обеими руками и покачала взад-вперед, потом пощекотала, зная, что от щекотки он засмеется. — Что я буду делать без тебя?

Именно поэтому Карлин старалась никогда ни с кем не сближаться. Когда была маленькой, она даже никогда не просила собаку и была органически неспособна заботиться о домашних питомцах. Ведь так легко в это втянуться, заботиться, утешать, не успеешь оглянуться, как окажется, что ты уже несешь ответственность за какое-нибудь беззащитное существо.

— Тебя кто-то обижает? — Карлин упала на Гаса сверху. — Расскажи мне все, и они у меня поплатятся. Я сумею тебя защитить.

Гас перевернулся, чтобы скрыть выражение лица. Все-таки существуют пределы унижению, какое он в силах вынести.

Карлин села, привалившись спиной к стене, ее лопатки напоминали по форме крылья ангела.

— Я угадала. Кто-то тебя обижает.

Внизу, в подвале, где головастики вылуплялись в водоеме из грунтовых вод, постоянно просачивавшихся через бетон независимо от того, как часто проводился ремонт, Гарри Маккенна и Робби Шоу подтащили два ящика из-под апельсинов поближе к вентиляционному отверстию. Оба юноши обладали приятной внешностью, были светловолосыми и крепкими в кости, но только у Гарри Маккенны было по-настоящему запоминающееся лицо. Его соломенные волосы были подстрижены совсем коротко, и эта прическа подчеркивала необычные черты лица. Девчонки лишались чувств при виде его, говорили, что ни одна не в силах противостоять его обаянию. Однако когда он сидел в подвале «Мелового дома», он вовсе не казался привлекательным и не скрывал своего раздражения. Красивый рот зло кривился, Гарри все время щелкал пальцами, будто бы это простое действие могло аннулировать то, что он слышал через вентиляционную отдушину, плоскую металлическую трубу, протянувшуюся от уборных на чердаке до этого подвала. Через вентиляцию можно было без труда расслышать каждое слово, сказанное наверху. Даже шепот гулко разносился через трубу, кашель или поцелуй можно было поймать и расчленить на составляющие, чтобы внимательно изучить или позабавиться. Старожилы «Мелового дома» постоянно подслушивали новых обитателей и не собирались извиняться за подобную практику. Ведь как же иначе узнать наверняка, на кого можно положиться, а кому все еще требуется преподать урок?

Пирс выказал себя полным позорником в этот самый момент, когда изливал душу какой-то девчонке, ноя, как последний неудачник. Гарри и Робби подслушивали еще какое-то время, сидя на корточках, пока по длинным ногам Гарри не побежали мурашки. Он поднялся, чтобы потянуться. Обычно он ценил преимущества своего высокого роста и при общении с девушками, и на футбольном поле. Он ценил любые преимущества, какие мог получить, и этот год был его годом. Он был назначен старостой в «Меловом доме» и, соответственно, удостоен чести поселиться в комнате, где некогда, до постройки нового административного здания, находился кабинет доктора Хоува. Главной достопримечательностью комнаты считался прекрасный, отделанный дубом камин; бок каминной полки покрывали крошечные зарубки — по слухам, эти отметины означали женщин, с какими спал мистер Хоув, и если зарубки на камине не лгали, таких женщин была целая толпа.