Речной король - [11]

— Нам лучше всего на этом и закончить, — сказала она. — Ты мне неинтересен.

Гас согласно кивнул:

— Да и с чего бы?

Он был настолько смущен идеей, будто бы мог питать какие-то надежды на ее счет, и настолько искренне это выразил, что Карлин невольно улыбнулась, прежде чем пойти к выходу. Глядя ей вслед, Гас подумал, что волосы ее — цвета звезд из тех бледных далеких галактик, которые находятся чересчур далеко, чтобы их когда-нибудь нанесли на карту или дали им названия. Он влюбился в Карлин в тот самый миг, когда отказался от всяких притязаний на нее. Когда они встретятся в следующий раз, она, наверное, просто пройдет мимо, будто бы он кусок дерьма или мусор. А может быть, и нет, странные вещи происходят с тех пор, как Гас отправился в Хаддан. Например, в самолете до Нью-Йорка стюардесса принесла ему бесплатную маленькую бутылочку «Чивас», не задавая никаких вопросов. В клубном вагоне он попросил пачку картофельных чипсов, а кассир дал еще и сэндвич с тунцом. Самым неожиданным и удивительным было то, что прекрасная девушка не только разговаривала с ним, она улыбнулась ему. Говоря по правде, это была самая широкая полоса удачи, какая когда-либо выдавалась Огасту Пирсу.

Выйдя из поезда, он, кажется, не сошел со светлой полосы. Двое старшекурсников из Хаддан-скул — Сет Хардинг и Робби Шоу, симпатичные серьезные парни того типа, который ни при каких обстоятельствах не ассоциировался с Гасом, — держали плакат с его именем. Когда он подошел, они подхватили его рюкзак и принялись хлопать Гаса по спине, будто бы он был их давно потерянным братом. На улице, вдохнув упоительный деревенский воздух, поглядев на синее небо над головой и услышав насвистывание певчих птиц, Гас ощутил головокружение от смущения и от какого-то чувства, которое, будь он кем-нибудь другим, непременно принял бы за радость.

— А вы уверены, что ни с кем меня не спутали? — спросил Гас, пока его встречающие грузили багаж в заведенный БМВ, припаркованный у края тротуара.

— Высший балл за вступительные тесты? Редактор школьной газеты восьмого класса в Хенли-скул, Нью-Йорк? Это точно ты, — заверили его Сет и Робби.

Долговязый Гас втиснулся на заднее сиденье машины Сета. Хотя они располагали явно отрывочной информацией, именно это были лучшие фрагменты автобиографии, почерпнутые из его заявления о приеме в Хаддан-скул и из характеристики, в которой сознательно опускались сведения о его склонности к депрессии и бунтарству, а также тот факт, что он был временно исключен из Хенли-скул за лень и недисциплинированность. Но черт с ним, он, по крайней мере, бесплатно доберется до школы. Когда они проезжали мимо Карлин, которая тащила свой тяжелый чемодан по мощенному плиткой тротуару, Гас обернулся и скорбно поглядел на нее, мечтая, чтобы она увидела его в окружении столь невероятных спутников.

За время короткой поездки до школы Гасу сообщили, что ему выпала честь поселиться в «Меловом доме», хотя он, со своей стороны, даже представить не мог, почему выбрали именно его, так же как не смог понять, что такого вожделенного в этом обветшалом старом здании, к которому они подъехали. Снаружи «Меловой дом» ничем не отличался от остальных спальных корпусов школы. Приземистое квадратное строение, облицованное белой вагонкой, с широким парадным крыльцом, заваленным роликовыми коньками и хоккейными клюшками. С противоположной стороны у забранной решеткой двери стояли бачки с мусором вперемежку с дорогими горными велосипедами. На первом этаже располагалось несколько изящно отделанных комнат, с мебелью красного дерева и работающими каминами, но подобные помещения всегда доставались старшекурсникам, новичков же отправляли на чердак. В задней части дома размещались две отдельные квартиры. В одной жил тренер, Дак Джонсон, знаменитый тем, что от его храпа дрожали в окнах стекла, а во второй обитал Эрик Герман, который проводил больше времени в кабинете на гуманитарном отделении, чем в собственной квартире.

Из-за близости реки сырость в «Меловом доме» ощущалась гораздо сильнее, чем в любом другом здании. Пленка плесени вырастала на каждой вещи, забытой на ночь в душевой, а по вечерам на стенах и на полу в коридоре улитки оставляли скользкие дорожки. Каждый новый семестр появлялись мальчишки, неспособные противиться желанию забраться на крышу, чтобы попробовать помочиться прямо в реку Хаддан из этой опасной позиции. Ни один из них не преуспел, и, слава богу, ни один не свалился в процессе, но даже ассоциация выпускников, никогда не проявлявшая тяги к переменам, признавала, что здание сконструировано ненадежно. Прошлой весной на крыше наконец установили перила. Однако сам дом до сих пор пребывал в ужасном состоянии, из-за допотопной электропроводки свет гас во время грозы, а канализация булькала и засорялась. Под стропилами в дальнем конце дома, у покрытой сырой штукатуркой стены, из поколения в поколение селились злобные еноты, которые ссорились и суетились по ночам, так что их перебранка и ворчание вползали в сны новичков, живущих на чердаке, и ни один из этих мальчишек не спал спокойно, пока первый семестр не оказывался позади.