Речи немых. Повседневная жизнь русского крестьянства в XX веке - [7]

Сейчас я ее хорошо понимаю. С восемью-то ртами далеко не уедешь! Ну, мы тоже не знаем, что делать. Дождались хозяина, дядю Степана. Он, помню, высокий был, здоровый. Порода, волос кудрявый — в деревне красавцем слыл. Увидел он нас — грязные, худющие — у самого сердце сжалось. Говорит, до зимы оставайтесь, не по миру же идти! Стали мы в новой семье обживаться. Все вроде неплохо, да только тетя Настя потускнела вся словно. Чувствовала, наверное, что не поднять ей нас всех. Но виду не подавала — ласковая к нам, сиротам, была. Лето быстро пролетело. Дрогнуло у них сердце, и на осень нас оставили. Но стала, словно мачеха злая. А ведь она добрая очень раньше была.

Мы с мамой часто у них гостили. Люба частенько маму вспоминала. Заберемся мы с ней на чердак и сидим, плачем. А к лету и того хуже стало. И тут через Санчурск семья одна ехала в Вятку к родным. Мы и надумали с Любой уехать. Лучше, думаем, в нищете, да не в обиде. Тете Насте ничего не сказали, а через дочку ее передали ей поклон за все доброе, что, мол, спасибо ей. Добирались мы дней пять, не помню уж точно. Днем шли, ночью у людей останавливались. Устали очень.

В Вятке устроили нас во Второй детский дом, где я была до 1925 года. Хорошо жили, весело. Вот только Любушка в 1924 году от заражения крови умерла. Они в швейном цехе работали, иглу она вставляла, нажала случайно на педаль — только палец прострочила. Думали, рана — к свадьбе заживет. А тут вон как вышло… Одна я осталась, как перст.

«Наш барин учился вместе с царем»

Енина Клавдия Ильинична, 1906 год, хутор Меркович Самарской губ.

Хутор наш назывался по фамилии нашего барина, он был нации немец. Эту землю он получил в подарок от царя Николая Романова. Родители мои, Енин Илья Исаевич и Енина Ефросинья Григорьевна, которых не знаю года и месяца рождения, но как мне рассказывала моя мать, после раздела с тремя братьями пошли в работники к этому барину. Жили у него, где было помещение для работников. У них было уже двое детей. Мать моя рассказывала, что наш барин Меркович Владимир, отчество не знаю, учился вместе с нашим царем Николаем Романовым и были с ним хорошие друзья.

Когда царь Николай заступил на царство, то подарил ему эту землю. Отец мой жил в работниках у этого барина четыре года, за это время у них появилось еще двое детей. Как мне рассказывала моя мама, было уже три девочки и мальчик. Работали они добросовестно, мать работала на кухне кухаркой, готовила для господ обеды. После четырех лет ихней работы у барина барин отцу моему говорит, даже называя его по имени-отчеству: «Ну, Илья Исаевич, у тебя уже большая семья. За твой честный труд я тебе выстрою домик из сырцовых кирпичей, дам тебе лошадь и корову, а ты живи своим хозяйством, у меня работники будут».

И через полгода им уже был готов дом. Я тоже его помню, ибо я родилась в нем шестая. Всего моя мама рождала тринадцать человек, и все родились на этом хуторе, но выросло восемь человек: шесть дочерей и два сына. Отец и все хуторяне арендовали землю у этого барина. Как мне рассказывала моя мать, барин был очень хороший, добрый и подати брал с хуторян очень посильные. Сам барин зимами жил в Петрограде. На хуторе у него вначале была экономка, а потом он стал с ней жить, но в хуторе все говорили, что он живет с ней незаконно. У них было шесть человек детей. Мои старшие брат и сестры дружили с ихними детьми.

Барин на хуторе построил школу, где учились мы все, а я окончила в этой школе три класса. Отец потом имел уже в хозяйстве, как я помню, четыре коровы, три лошади, на один плуг своих быков, на которых вспахивали арендованную землю. Имел свою косилку, а в 1914 году купил в селе дом и сад и перезавел хозяйство, лошадь, корову и овец, и стали жить мы уже с братом. Мать в начале 1924 года умерла, а нас было четверо, и у брата трое детей. Так бедненько начали жизнь. В магазинах быстро все появилось, жить стало легче. С 1928 года опять пошли всякие невзгоды.

Глава 2. Сплошная коллективизация

«Земля остыла»

Русов Павел Никифорович, 1897–1978 годы, дер. Спирино Костромской губ. Из дневника (запись 1973 года)

Самообложение — этот налог выпущен в 1927 году. Сам крестьянин должен обложить себя налогом, который и пришлось мне проводить в моем сельсовете. Крестьянин платил сельхозналог — смотря сколько у него земли и хозяйства. Налог исчислялся в десять — двадцать процентов. Какое селение сколько процентов проведет на собрание. В сельсовет пришла инструкция на десяти листах, и требовалось в ней за три дня обойти все восемнадцать селений и представить в райисполком протоколы собрания.

Я пошел по деревням и стал пояснять, что пришло распоряжение и что мужик должен обложить сам себя налогом, который называется «самообложение». Мужики ничего не могли понять и говорили: и так налогов много, и тех не можем выплатить, а им еще мало. Все селения отказались принимать этот налог, и я представил в исполком об этом протоколы собраний. Меня в этом обвинили, хотя виновником всему был судья района, назначенный ко мне уполномоченным по проведению этого налога. Он не приехал, и мне вместо его пришлось проводить одному.