Речь о достоинстве и превосходстве женского пола - [2]

Шрифт
Интервал

Речь Генриха Корнелия Агриппы о достоинстве и превосходстве женского пола

Тебе я посвящаю и дарю этот труд с той целью, чтобы ты стала живым примером и вернейшей свидетельницей и, словно солнце, помогла ярче воссиять чести и славе вашего пола.

Господь всеблагой величайший, всему Прародитель, мужчинам и женщинам Отец и Благо, неисточимо изобильный, сотворил человека — мужчину и женщину — по подобию своему. Различие же между полами лишь в тех частях тела, где различие оное потребно для размножения. Но и мужчину, и женщину Он одарил одинаковой душой: между душами нет полового различия. Женщина обладает тем же, что и мужчина, со знанием, разумом и языком, она стремится к той же цели блаженства, и оно не заповедано ни мужчине, ни женщине. Ведь согласно истине Евангелия, хотя люди и сохранят свой пол после воскресения, пол перестанет их заботить, и они уподобятся ангелам. Следовательно, сущность души вовсе не полагает превосходства того или иного пола в благородстве. Но и мужчине, и женщине по природе присуща равная свобода достоинства.

А во всем прочем, кроме божественной сущности души, славное женское племя превосходит грубый род мужской почти бесконечно. И сей факт придется признать несомненным, когда я неопровержимо докажу (в чем и состоит мое намерение) не фальшивыми и сладко приукрашенными речами и не логическими хитросплетениями, чем многие софисты частенько уловляют людей, но аргументами лучших авторов, истинными рассказами о былях исторических, а также свидетельствами Священного Писания и санкциями гражданского и церковного права.

Итак, перейдем к делу. Женщина настолько превосходит мужчину, насколько смысл данного ей имени превосходит смысл имени мужчины: ведь Адам значит земля, Ева же переводится — жизнь. Понятие жизни объемлет понятие земли, посему женщину следует предпочесть мужчине. Таков далеко не пустяшный аргумент: имя несет в себе суждение о самих вещах. Всем ведомо: Вышний Творец вещей и имен познал суть вещей прежде, чем дал им имя. И ошибиться Он не мог, ибо так предначертал имена, дабы выявить в них природу, индивидуальные качества и назначение вещи. Такова истинность древних имен, и это закреплено римскими законами: так как имена соответствуют реальности и прямо указывают на вещи. Отсюда следует, что аргументация, порожденная именем, играет убедительную роль в теологии и юриспруденции.

Сошлемся, на пример Навала: его имя значит «глупец», и действительно он глупец. Из подобных соображений Павел в Послании к Евреям, утверждая превосходство Христа, пользуется таким аргументом: «Ибо Он столько превосходнее ангелов, сколько славнейшее пред ними наследовал имя». И в другом месте: «Дал Ему имя, которое выше всякого имени, дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних».

Да и в гражданском и в церковном праве немалое значение имеют «словесные обязательства», «значения слов», «условия и определения», «дополнительные условия», и определения других подобных проблем всяких юридических мелочей (как следует из всех этих формулировок) и множества прочих. Ведь в юридических вопросах аргументация исходит из имени, из значения выражения и слова; а также из этимологии имени, из смысла имени, из порядка слов. Да и само право не мало внимания уделяет значению слов, чтобы на его основе интерпретировать дело.

Киприан в сочинении «Против иудеев» утверждает, что первый человек получил имя от четырех сторон света — anatole, dysis, arctos, mesembria, то есть «восток, запад, север, юг». В той же книге он объясняет имя Адама тем, что его плоть была создана из земли. Хотя приведенное мнение и противоречит тексту Моисея: слово Адам в еврейском письме состоит не из четырех, а их трех букв. Однако за подобное мнение не стоит осуждать столь святого мужа, не знавшего еврейского языка, впрочем, еврейского языка не знали многие святые и толкователи Священного Писания, и большой вины в этом нет.

А коль мне снисходительно не дозволят, во хвалу женскому племени, изучить соответствующую этимологию имени Евы, то я напомню об одном соответствии с тайными символами каббалистов: само имя женщины имеет больше сходства с неизречимым именем божественного всесилия, тетраграмматоном, чем имя мужчины — ни по начертанию, ни по виду, ни по числу букв его имя не похоже на имя божественное.

Но эту тему оставим: ведь подобные соображения мало кто читает, еще меньше людей понимает, и надобно более пространное изложение, нежели уместно здесь. А меж тем мы рассмотрим превосходство женщины не по имени только, но по ее делам и заслугам. И, как говорится, пролистаем Священное Писание — начнем с самого творения: рассудить надлежит, какое преимущество получила женщина над мужчиной на первом этапе творения.

Ведомо всем, что сотворенное Господом всеблагим величайшим прежде всего рознится тем, что одно вовеки не подвержено распаду, другое подвержено распаду и меняется. В творении того и другого Господь предначертал такой порядок: начал с наиболее благородного в том, что вечно, и окончил самым благородным в обреченном разложению. Так Он создал сначала не подверженных распаду ангелов и души; как утверждает Августин, душа нашего прародителя была создана до сотворения тел, то есть одновременно с ангелами. Затем Господь создал не подверженные распаду тела — небо и звезды, а также элементы, распаду не поддающиеся, но всевозможным изменениям подчиненные. Элементы послужили материалом всему прочему, что подвержено разложению, и, вновь поднимаясь от низшего к высшему, Он устремился к совершенству мира. Поэтому сначала появились минералы, затем растения, травы и деревья, за ними зоофиты, и наконец неразумные животные в следующем порядке: пресмыкающиеся, плавающие, летающие, четвероногие. И в завершение акта творения Он создал двух подобных Себе людей: сначала мужчину, а потом женщину, и в ней достигли совершенства небо и земля, она — неба и земли украшение. Ведь женщина — венец творения, Словно создатель не нашел ничего прекрасней, и в ней, в женщине, заключил и довел до совершенства всю свою мудрость и творческую силу — и более совершенного творения ни найти, ни придумать невозможно.


Еще от автора Агриппа Неттесгеймский
Оккультная Философия. Книга 1

Существует три вида миров, а именно, элементарный, небесный и интеллектуальный. Каждый низший мир управляется своим высшим и получает его влияние. Архетип и Верховный Творец сообщает свойства своего всемогущества, открываясь нам в ангелах, небесах, звездах, элементах, в животных, растениях, металлах, камнях, сотворив все эти вещи, чтобы мы ими пользовались. Вот почему маги не без основания верят в то, что мы можем естественно проникать (познавать) по тем же ступеням и по каждому из этих миров до мира самого Архетипа — Производителя всех вещей, который есть первопричина, от которого зависят и происходят вещи.


Оккультная Философия. Книга 3

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Оккультная Философия. Книга 4

В наших книгах об «Оккультной Философии» мы подробно и точно изложили происхождение Магии, ее разумные основания, способы выбирать и собирать то, что было испытано, для получения удивительных результатов. Но более теоретически, чем практически, некоторые пункты там разъяснены не вполне, другие выражены в иносказательной или загадочной форме. Наконец, познания, которых мы достигли глубоким изучением и прилежными исследованиями, были изложены нами лицам, непосвященным в эти знания. Вот почему в настоящем сочинении, которое составляет дополнение и ключ «Оккультной Философии» и ко всем магическим операциям, — мы даем очень интересные опыты и документы неопровержимой истины, неоспоримые магические законы и священное могущество.


Рекомендуем почитать
Философия вождизма. Хрестоматия

Первое издание на русском языке в своей области. Сегодня термин «вождь» почти повсеместно употребляется в негативном контексте из-за драматических событий европейской истории. Однако даже многие профессиональные философы, психологи и историки не знают, что в Германии на рубеже XIX и XX веков возникла и сформировалась целая самостоятельная академическая дисциплина — «вож-деведенне», явившаяся результатом сложного эволюционного синтеза таких наук, как педагогика, социология, психология, антропология, этнология, психоанализ, военная психология, физиология, неврология. По каким именно физическим кондициям следует распознавать вождя? Как правильно выстроить иерархию психологического общения с начальниками и подчиненными? Как достичь максимальной консолидации национального духа? Как поднять уровень эффективности управления сложной административно¬политической системой? Как из трусливого и недисциплинированного сборища новобранцев создать совершенную, боеспособную армию нового типа? На все эти вопросы и множество иных, близких по смыслу, дает ясные и предельно четкие ответы такая наука, как вождеведение, существование которой тщательно скрывалось поколениями кабинетных профессоров марксизма- ленинизма. В сборник «Философия вождизма» включены лучшие хрестоматийные тексты, максимально отражающие суть проблемы, а само издание снабжено большим теоретическим предисловием В.Б.


Греки и иррациональное

Книга современного английского филолога-классика Эрика Робертсона Доддса "Греки и иррациональное" (1949) стремится развеять миф об исключительной рациональности древних греков; опираясь на примеры из сочинений древнегреческих историков, философов, поэтов, она показывает огромное значение иррациональных моментов в жизни античного человека. Автор исследует отношение греков к феномену сновидений, анализирует различные виды "неистовства", известные древним людям, проводит смелую связь между греческой культурой и северным шаманизмом, и т.


Лекции о Спинозе. 1978 – 1981

Спиноза (как и Лейбниц с Ницше) был для Делёза важнейшим и его любимейшим автором. Наряду с двумя книгами Делёз посвятил Спинозе курс лекций, прочитанных в 1978–1981 годы (первая лекция была прочитана 24 января 1978 года, а остальные с ноября 1980 по март 1981 года). В этом курсе Делёз до крайности модернизирует Спинозу, выделяя нужные для себя места и опуская прочие. На протяжении всех лекций Делёз анализирует, на его взгляд, основные концепты Спинозы – аффекцию и аффект; тему свободы, и, вопреки расхожему мнению, что у Делёза эта тема отсутствует, – тему смерти.


Бессилие добра и другие парадоксы этики

Опубликовано в журнале: «Звезда» 2017, №11 Михаил Эпштейн  Эти размышления не претендуют на какую-либо научную строгость. Они субъективны, как и сама мораль, которая есть область не только личного долженствования, но и возмущенной совести. Эти заметки и продиктованы вопрошанием и недоумением по поводу таких казусов, когда морально ясные критерии добра и зла оказываются размытыми или даже перевернутыми.


Гуманитарная наука в России и перелом 1917 года. Экзистенциальное измерение

В книге представлен результат совместного труда группы ученых из Беларуси, Болгарии, Германии, Италии, России, США, Украины и Узбекистана, предпринявших попытку разработать исследовательскую оптику, позволяющую анализировать реакцию представителя академического сообщества на слом эволюционного движения истории – «экзистенциальный жест» гуманитария в рушащемся мире. Судьбы представителей российского академического сообщества первой трети XX столетия представляют для такого исследования особый интерес.Каждый из описанных «кейсов» – реализация выбора конкретного человека в ситуации, когда нет ни рецептов, ни гарантий, ни даже готового способа интерпретации происходящего.Книга адресована историкам гуманитарной мысли, студентам и аспирантам философских, исторических и филологических факультетов.


Модернизм как архаизм. Национализм и поиски модернистской эстетики в России

Книга посвящена интерпретации взаимодействия эстетических поисков русского модернизма и нациестроительных идей и интересов, складывающихся в образованном сообществе в поздний имперский период. Она охватывает время от формирования группы «Мир искусства» (1898) до периода Первой мировой войны и включает в свой анализ сферы изобразительного искусства, литературы, музыки и театра. Основным объектом интерпретации в книге является метадискурс русского модернизма – критика, эссеистика и программные декларации, в которых происходило формирование представления о «национальном» в сфере эстетической.