Речь без повода... или Колонки редактора - [7]

^{Выездная сессия редакции «Нового Американца»}

Я застала подготовительный период создания газеты, когда усатых и безусых «разбойников» было еще, кажется, четверо: Сергей Довлатов, Борис Меттер, Евгений Рубин, Алексей Орлов. Подготовительные маневры велись в крошечном помещении на Таймс-сквер, где Довлатов и предлагал мне принять участие в этом увлекательном плаванье. Официальное предложение затем мне сделал Меттер. Думаю, я лично со своей любовью к балету была Меттеру совсем неинтересна, но ему хотелось заручиться через мое участие в газете поддержкой Михаила Барышникова, с которым я была знакома еще по Ленинграду. Из мечтаний Меттера ничего не вышло, все ограничилось тем, что я принесла в газету свою фотографию Барышникова, на которой великий танцовщик сделал надпись: «"Новому американцу" от старого». Где теперь эта фотография — не знаю.

Я работала в газете и как балетный критик, и как фотограф. Для меня лично эта работа была увлекательной страницей новой жизни, частью того путешествия «в зазеркалье», которым тогда эта новая жизнь в Америке мне казалась. Кроме того, как и для многих из нас, — хорошей журналистской школой (что я оценила гораздо позднее). Я относилась к своему участию в газете со страстью, как, думаю, и остальные работники «Нового американца», но все-таки для меня, возможно, единственной из всех, участие в ней не было главным делом жизни. Интерес к балетному миру Америки стоял для меня всегда на первом месте, кроме того, я готовила материалы к книге «Барышников в России». Наверно, поэтому я не могла бы написать связную историю того времени: в моих воспоминаниях об истории газеты много изъянов и белых пятен.

Из комнатушки на Таймс-сквер редакция переехала на Юнион-сквер, где и происходил самый революционный и победный период ее существования. Появились новые сотрудники: Петр Вайль, Александр Генис, Наталья Шарымова, Александр Батчан, Лев Гальперин. Люба Федорова (она же — Лана Форд) начала свою работу в газете весьма экстравагантно.

Как-то в начале существования газеты на Юнион-сквер Федорова, заведующая редакцией, задержалась на работе. В редакцию явился негр из местных бездомных наркоманов — обитателей сквера и, приставив к ее виску пистолет, потребовал денег. Люба, еще не усвоившая правила: отдай все, что есть, но не вступай в дебаты, деньги отдала, но стала его уговаривать: мы нищие журналисты, это русская газета, посмотри, какая у нас бедность… Негр огляделся, изумился и вернул Любе деньги. «Ну, — сказал Довлатов Любе, — если ты бандита уговорила, значит, можешь писать для газеты». Правда, наркоман явился опять через несколько дней, застал все ту же Любу и потребовал деньги. «Как?! — возражала Люба, — ты же мне их отдал!» — «А сегодня, — ответил бандит, — они мне нужны позарез».

^{Евгений Рубин}

^{Переезд в новый офис. Лев Штерн, Сергей Довлатов}

^{Петр Вайль, Виталий Длугий и Александр Генис устанавливают верстальный стол}

Сегодняшнему российскому читателю трудно себе представить, какой фурор произвела газета среди читающей публики. Одни газету любили, другие — ненавидели. И те и другие дружно шли в киоск в день продажи покупать «Новый американец» — одни, чтобы насладиться чтением, другие, чтобы возмущаться: газета родилась с нашим приездом, она полностью отражала наши интересы, разноречивое отношение как к русским проблемам, так и к Америке.

«Число подписчиков и рекламодателей росло с каждым днем. В интеллигентных компаниях только о нас и говорили, — писал Довлатов. — Одновременно раздавались и негодующие выкрики: — Шпана! Черносотенцы! Агенты госбезопасности! Прислужники мирового сионизма! О нас писали крупнейшие американские газеты… Короче, шум стоял невообразимый».

Газета печатала авторов с диаметрально противоположными точками зрения, отвечая лишь за уровень дискуссий. Темы поднимались самые серьезные, включая полемику вокруг А. И. Солженицина. Какой замечательный скандал стоял вокруг газеты во время этой дискуссии! Это и был прорыв к демократии.

А также редакторы и журналисты «позволяли себе шутить, иронизировать.

И более того — смеяться… а главное, заметьте — над собой!» Одни «Колонки редактора», которые писал Довлатов, чего стоили! Иногда это были маленькие эссе на важные моральные темы, часто — полемического характера. Именно в колонках было больше всего издевательства над официозным пафосом, фальшью и скукой советских передовиц. Однажды Довлатов попросил всех сотрудников принести свои фотографии и составил из них «Колонку редактора». Одна бывшая партийная дама выговаривала мне свое возмущение: «Газета должна нас направлять! Она должна нас призывать!» Другой читатель писал: «Вы бы ещё о тараканах написали!» И Довлатов написал «передовицу» в защиту тараканов…

Газета росла и менялась вместе с иммигрантами третьей волны. Отсюда — и народная любовь. Приезжая в другие города на встречу с читателем, мы собирали огромную аудиторию. Эмигрировали Василий Аксенов, Владимир Войнович — редакция в полном составе встречала их в аэропорту: газета ощущала себя частью передовой русской культуры. Все новые иммигранты художественных и литературных профессий спешили объявиться в редакции. Когда в феврале 1981 года газета праздновала годовщину своего существования, это был буквально всенародный праздник. Ресторан «Сокол» с трудом вместил человек 900, которые приехали из разных городов Америки. Эрнст Неизвестный прислал в подарок картину…