Рецепт счастья - [82]

Она всегда это говорила, объясняя, куда уезжает и когда вернется.

— Хелен и Лео так ею гордились, — продолжала Джейн. — Маришка была красивой девушкой — ты очень на нее похожа, — умной и трудолюбивой. А еще меня удивляло, что она любила рыбачить со своим отцом. Круглый год они приезжали на озеро Уиллоу.

— Почему тебя это удивляло?

— Просто Маришка была не того типа. Красивая и очень женственная, она совершенно точно хотела повидать мир. Я думаю, она выделялась на фоне всех остальных девушек, была ярче, интереснее. Красивая, веселая, смелая. Неудивительно, что Филипп в нее влюбился. И как они могли держать свои отношения в секрете целое лето?

То лето, когда они зачали Дженни.

— А все это время, — тихо произнесла Джейн, — о ней было что-нибудь слышно? Хоть что-нибудь?

Дженни тряхнула головой.

— Нет, как будто она покинула земной шар. — Дженни налила себе еще чаю. — Если решу заняться книгой, я напишу об этом.

— А ты этого хочешь?

— Да. — Дженни хотелось этого, даже если придется вернуться к неприятным воспоминаниям.

— Это очень храбро. В молодости я мечтала издавать свои стихи.

— Ты издала их?

Джейн улыбнулась и тряхнула головой.

— Эти стихи ни на что не годились. Твой отец всегда хотел писать, — добавила Джейн.

При словах «твой отец» Дженни вздрогнула. Она открывала целый новый мир родственников, будто бы обнаружила секретную дверь в доме, в котором жила всю жизнь, и только теперь узнала, куда она ведет.

— Но я так ничего и не написала. Здесь, в городе, я… не могу сосредоточиться, — закончила Дженни со всей откровенностью. — Филипп представил меня Мартину Гриру, литературному агенту, который сказал, что книга находится внутри меня. Хотя он мог сказать это из уважения к своему другу.

Джейн тряхнула головой.

— Я знаю Мартина. Он никогда не поступил бы так лицемерно. Мартин понимает, что каждая книга должна обладать своими достоинствами.

— Приятно слышать. — Дженни помолчала, но потом все же призналась: — На самом деле у меня проблемы с этим проектом.

— Какие именно проблемы? Может, я как-то могу помочь?

Дженни глубоко вздохнула.

— Жизнь в городе немного… не такая, какой я ее себе представляла. Я знала, что здесь будет шумно и суетно, но у меня не получается писать.

— Может, ты писательница, которой нужны покой и тишина.

Дженни вспомнила бесконечные, тихие часы в Авалоне. Работа так поглощала ее, что Дженни не замечала, как эти часы проходили. Она привыкла работать до поздней ночи, когда единственным звуком оставался поющий в ветвях ветер, а весной — кваканье лягушек. Здесь же даже ночью всегда было шумно. Однако сосредоточиться мешал не только шум.

— Я предлагаю решение, — сказала Джейн. — Это одна из причин, по которым я хотела тебя сегодня увидеть. Зимний домик в лагере «Киога» сейчас свободен. Можешь жить там сколько захочется.

Дженни со стуком опустила чашку на блюдце. Лагерь «Киога»? Это значит уехать из города, вернуться в Авалон. Готова ли она сдаться, проведя в городе всего несколько недель?

— Не знаю, что сказать. Это очень великодушно с твоей стороны. Даже слишком.

— Чепуха. Этот домик — прекрасное место для зимних гостей. Он простой, но милый и удобный.

Дженни это знала. Она не была в нем несколько лет, но хорошо помнила, как они пробрались в него на День независимости. В этом домике Рурк впервые поцеловал ее. И кстати, поцелуй Дженни помнила ярче, чем сам домик.

— Осенью мы отдали его женщине, которая выздоравливала после раковой болезни, и ее семье, — продолжала Джейн. — Ей было нужно уехать из города на некоторое время, чтобы набраться сил. Теперь домик свободен. После больших снегопадов в горы нельзя проехать, если дорогу не расчистить. Твои дедушки ездили рыбачить к Уиллоу на снегоходах. — Джейн положила на стол медный ключ и придвинула его к Дженни. — Подумай об этом. Ты сможешь много написать, и ничто тебе не будет мешать.

Глава 23

После посещения врача в Кингстоне Дэзи думала, что еще чуть-чуть, и ее голова просто взорвется от такого количества информации, полученной в течение нескольких часов. Доктор сказала, что Дэзи здорова по всем аспектам, а беременность длится девять недель. Она рассказала Дэзи о предоставляемых возможностях и настоятельно посоветовала ей обдумать каждую из них, прожить с этим решением, представить свою жизнь через семь месяцев, через год, через пять лет и так далее.

Представлять такое было страшно, не важно, беременна ты или нет. Дэзи не знала, что уготовано ей в будущем. Она не знала, чего хочет и кем хочет стать.

Дэзи посмотрела на мать, которая сидела за рулем машины. После звонка Дэзи та бросила все и вышла из здания Международного суда, оставив позади судей в белых париках. Ради Дэзи Софи Беллами отвлеклась от дела, которому посвятила половину своей профессиональной жизни.

— Мне правда очень жаль, мама, — сказала Дэзи. Н-да, и это еще мягко сказано.

— Милая, не нужно жалеть.

Слова были произнесены с добротой, но Дэзи все равно показалось, что ее мать борется с разочарованием и страхом. Но Дэзи ее и не винила. Возможно, она чувствовала бы то же самое, если бы они поменялись ролями.

— Тебе пришлось уйти из Международного суда.