Рецепт от одиночества - [13]

Фэй пригубила кофе, отдававший горечью. Джеральд с мрачным видом последовал ее примеру. Продолжать разговор было неразумно, так как вновь пришедшие явно могли слышать их беседу.

Перейдя через дорогу, они вновь очутились у старинного здания школы. Солнце пробивалось сквозь ветки деревьев, только начавших покрываться листвой. Джеральд немногословно подвел итог:

– Значит – все. Не так ли? Как просто. Я не хочу на тебе жениться, а ты меняешь меня на… Как его там зовут?

Ничего подобного Фэй не имела в виду. Она побледнела. Кровь отхлынула от лица с такой быстротой, что стало холодно. Ей казалось, она упадет сейчас в обморок.

– Я этого не говорила!

Джеральд не смотрел на нее. С жестким, каменным выражением лица он вглядывался в мартовское небо.

– Но ситуация такова, разве нет? Ты предъявила ультиматум: брак с тобой или мы расстаемся.

– Ультиматума не было!

– Ну перестань, ради Бога! Зачем спорить о смысловых тонкостях? Нам обоим ясно, что ты хотела сказать, верно? Раз я не хочу жениться на тебе, ты не хочешь больше спать со мной.

Они дошли до входа в здание. Джеральд посмотрел на нее свысока, и Фэй ответила ему взглядом, полным горечи и гнева.

– Да, в этом смысл сказанного мною, – согласилась она. – Мне нужен мужчина, который хочет иметь общий со мной дом, а не только постель. Человек, любящий меня настолько сильно, чтобы брать на себя обязательства по отношению ко мне перед лицом всех, кто нам близок и дорог. Совершенно ясно, ты не можешь быть таким человеком. Я верила, что можешь. Извини, если говорю неприятные тебе вещи.

Фэй открыла дверь и вошла, не оглядываясь, в зал. Женщину уже не интересовало, как поведет себя Джеральд в ответ на ее слова.

Добравшись до своего прилавка, она сказал Тому и Милдред:

– Теперь ваш черед пить кофе. Я тут присмотрю.

Милдред взглянула на Фэй настороженно:

– С тобой все в порядке?

– Конечно, – не задумываясь, ответила та.

– Ну, смотри, если ты так считаешь, – заметила далеко не убежденная в искренности ответа Милдред.

Том обнял ее за плечи, и они ушли.

Фэй глядела вслед, завидуя их близости, теплу их отношений. Эта любовь была безоблачна. Не припомнишь, чтобы они вообще когда-нибудь ссорились или хотя бы спорили друг с другом. Правда, их любовь была слишком ровной: ни вспышек, ни угасаний, ни взлетов, ни падений; зато они несомненно счастливы. Конечно, это прекрасно, подумала Фэй, вспомнив свой брак. А к чему эта безоблачная супружеская жизнь привела?

Отношения с Эмери никогда не вызывали у нее чувства безмерной влюбленности. Да и у мужа не бывало ничего подобного. Семья Стилов просто считала себя счастливой. Брак для них означал покой, стабильность, привычку не отдаваться игре воображения. Но ведь она и не знала ничего другого. На что же ей было жаловаться? Фэй считала, что так живут все супруги – достигают компромисса, спокойно, отвлекаясь от суеты, приемлют то, что дает жизнь. Когда вдруг Эмери влюбился в другую женщину, Фэй была не столько убита горем, сколько озадачена. Она ни разу не упрекнула мужа за то, что он ее оставил: у нее разгорелось воображение. Она сама не отказалась бы от роли возлюбленной. Появились смутные надежды, которым, впрочем, сознательно не было дано ходу.

Фэй думала, что уже никогда больше не влюбится, что ее время прошло, что свой шанс она упустила, выйдя замуж за Эмери. Конечно, этого совсем не следовало делать. Но так уж сложилась ее судьба. Ей не приходило в голову, что любовь может застичь женщину не весной, а под осень жизни, и привести не к случайно встреченному человеку, как у Эмери, а к тому, кого Фэй знала с давних пор, однако даже в мыслях не допускала, что он заменит для нее весь мир.

Фэй и Джеральд были знакомы всю свою взрослую жизнь. Но долгое время у каждого из них была своя семья. Она вышла замуж за Эмери, Джеральд женился на Джулии, веселой хрупкой красавице, которая по сути своей оказалась довольно ординарной простушкой. Ее смерть семь лет назад Джеральд остро переживал, пряча свое горе. Потребовалось много времени, прежде чем он смог оправиться.

Стоит сказать, что Фэй почти не встречалась с Джулией, редко видела Джеральда вместе с нею. Семейство Харди лишь изредка принимало гостей, к антиквариату у Джулии не было интереса. Она не увлекалась коллекционированием и ни разу не побывала на работе у мужа, даже на вечерах для сотрудников по случаю Рождества ее не было видно.

Джеральд почти совсем не упоминал о Джулии при ее жизни, а после смерти вообще исключил это имя из своего лексикона. Фэй не любила задавать лишних вопросов. Раз он не хочет говорить о Джулии, и не надо. По крайней мере, так обстояло дело вначале, но постепенно это начало задевать Фэй.

Какие секреты запер он в своей душе? Страстную любовь к своей покойной жене? Неугасимое горе? Неужели у него прошлое еще не перегорело? Почему Джеральд такой замкнутый, так неохотно говорит о своих чувствах?

А как можно строить отношения с мужчиной, который не выносит, когда речь заходит о его персоне? В течение какого-то времени Фэй верила, что знает Джеральда достаточно хорошо, однако прошло несколько месяцев – и она убедилась, что для нее душа этого человека потемки. Она знала о нем только то, что было угодно ему. Остальное покрывала завеса молчания.