Рецензии на произведения Марины Цветаевой - [21]

Мы, как сама говоришь:

Думали — человек!

И умереть заставили.

Умер теперь. Навек…

Плачьте о мертвом ангеле.

3

Странно: мужчина и женщина об одном, М. Цветаева и И. Эренбург оба о любви.

Но какая разница!

Любовь М.Цветаевой (женщины) в любимом. Любя, она славит только любимого. Эренбург же (мужчина) любя, славит только любовь.

Вы понимаете эту разницу?

У М.Цветаевой умер любимый — и ей некого славить (разве только память его), у Эренбурга любовь никогда не умрет. Она у него не в человеке, а сама в себе.

Чем бы стала ты, моя земля,

Без опустошающей любови?[173]

В страхе спрашивает он — и не дает ответа. Ни себе. Ни другим. Даже отвечать страшно.

Да и зачем? Ведь

Когда в веках скудеет звук свирельный,

Любовь встает на огненном пути…

И человеку некуда уйти.

И

Здесь, в глухой Калуге, в Туле, иль Тамбове,

На пустой обезображенной земле

Вычерчено торжествующей любовью

Новое земное бытие.[174]

Еще подробность: для М.Цветаевой — любовь это:

Святое сердце Александра Блока.

Только Блока. У Эренбурга же любовь не связывается не только с личностью, но и с местом. Он даже города не укажет. А может быть, и страны не знает. По его ведь

Любовь встает на огненном пути.

А пути везде. Значит, и любовь везде.

Ясно и… пожалуй, не ново.

И по путям (везде!) ходит Эренбург.

С одним желаньем:

Привить свою любовь.[175]

И, видимо, прививает, потому что сейчас же добавляет:

Кто испытал любовный груз,

Поймет, что значит в полдень летний

Почти подвижнический груз

Тяжелой снизившейся ветви.[176]

И еще:

В зените бытия любовь изнемогает.

Какой угрюмый зной. И тяжко, тяжко мне…

Это уже не «груз», а «перегруз». Но такова любовь. Молодая. Без меры. Без краю.

4

Новое? Нет. Конечно, не новое. Книжки, которые пройдут бесследно. Лето выжжет эту молодую весеннюю поросль. Без остатка. И что делать? Каждый дает по силам своим, каждая птаха поет по силе разумения. И было бы неумно запрещать петь малиновкам только потому, что есть соловьи.

Пойте птахи!

Пойте, вас слушает жизнь.

Ю. Братов В Берлине птахи поют (2) >{42}

Когда «писать стихи» было трудно — мало людей их писало. Теперь стихи пишут все, кому не лень.

Богатство нашего языка дает эту возможность излагать мысль рифмованными строчками, включая их в известный размер.

Но ведь это совершенно не значит, что каждый пишущий стихи поэт и что каждый поэт пишет стихи.

Две книжки стихов передо мной: Марина Цветаева, поющая необыкновенную любовь к А.Блоку не к человеку, а к поэту.

Ритм, размер, напевность и рифмы стиха дышат не земной любовью и читаются, как псалмы Давида, как музыкальнейшая поэзия «Песнь Песней».

О любви же, но земной и человеческой «поет» Илья Эренбург.

Конечно, могут найтись люди, которые и в Илье Эренбурге увидят поэта. <…>

И. Шендриков По поводу двух рецензий >{43}

«Красота в глазах смотрящего», говорили греки и теперь вполне основательно говорят, что о вкусах не спорят.

Если г-ну Воронцовскому Илья Эренбург представляется поэтом дерзающим, то для г-на Братова он — вовсе не поэт.

Ни тот ни другой не дают обоснования своих приговоров. Между тем единственно правильным мерилом оценки поэта, художника является прямой ответ на простой вопрос, передает ли художник и поэт другим то, что он переживает сам, и заражает ли других своим настроением, вложенным в его произведение.

С этой точки зрения Марина Цветаева трогает своей искренностью, своей тоской, замкнутой в маленьком кругу индивидуальных, почти личных, переживаний.

Что касается Ильи Эренбурга, то у него, что называется, ни кожи, ни рожи: стихи его не блещут ни изяществом и новизною формы, ни глубиною вложенных в них переживаний.

Г-н Эренбург просто-напросто мудрит…

Конечно, и г-жа Цветаева и г-н Эренбург — фигуры калибра небольшого на поэтическом Парнасе, но вот что примечательно.

Мы, русские, пережили и переживаем страшные годы.

Пронеслась война, прошумел революционный ураган, мы накануне полного порабощения иноземцами, а наши писатели и поэты занимаются любовной галиматьей «земного и неземного свойства».

С такого рода поэтов и писателей, как с гуся вода!

Столько потрясающих драм, комедий и трагикомедий творится «в этом лучшем из миров» и кому-кому, а русским поэтам, писателям, художникам, композиторам и стыдно и грешно заниматься пережевыванием ничтожных чувствишек и извлекать из недр своей самовлюбленности дешевые перлы плоских переживаний.

Разве не характерно, что мы до сих пор не видим даже попытки художественного претворения пережитой и переживаемой трагедии нашей страны!

Но мы верим, что найдется такой русский гений, который воспроизведет в незабываемых образах наши страдания и муки, наши надежды и Любовь к тому, что называется Наша Родина, Наша Страна — Россия!

Д. Гр-в Рец.: Марина Цветаева. Стиxи к Блоку Берлин: Огоньки, 1922 >{44}

Как приятно отдохнуть от бесконечного политиканства, развернув этот маленький сборник стихов прекраснейшей русской женщины и поэтессы. Имя Марины Цветаевой еще недостаточно популярно среди широкой публики и немудрено: слишком красочно, своеобразно и возвышено ее творчество, чтобы стать достоянием многих.

Поэзия М.Цветаевой не имеет подражателей. Необыкновенная искренность, мягкость и задушевность делают ее единственной в своем роде.