Ребята с улицы Никольской - [17]
Но и мы не сдавались! Одним из наших методов борьбы с Рюхалкой был такой способ. В «Венецию» «красный купец» обычно приходил утром и наводил там порядок. После ночных гуляний в пивной оказывались перевернутые столы и стулья, валялись разбитые бутылки и стаканы. И когда он в конце уборки начинал торопливо подметать грязный пол, что-то мурлыча себе под нос, мы захлопывали снаружи входную дверь и подпирали ее крепкой палкой. В этот момент Рюхалка нас в окна видеть не мог, так как, орудуя веником, низко наклонялся к полу.
Услышав предательский скрип двери, «красный купец», зная уже, в чем дело, словно африканский хищник, кидался к ней. Но всегда опаздывал. Яростно стучал он по перекладинам веником, кулаками и ногами, пока первые посетители не освобождали его из заточения. Выскочив на улицу, взлохмаченный «сов. бур.» с бранью бегал около пивной минут десять, а мы давились от смеха, спрятавшись напротив, в парикмахерской братьев Оскотских. Братья Оскотские — Абрам, Юдик и Зямка, — «севильские цирюльники», как их почетно именовали в городе, поддерживали нас в борьбе с Рюхалкой, ибо искренне верили, что свободное время люди должны проводить не в кабаках и трактирах, а в парикмахерских.
— Вы тут можете и газету почитать, и журнал, и побеседовать культурно, и борода ваша будет в порядке, и прическа. А Рюхалка — стыд и срам! Словно леший! Пять лет, уверяем вас, не подстригался, — говорили они. — И чем к себе людей-то приманивает? Спиртными напитками. Фи!
У Рюхалки кроме спиртных напитков имелась и другая приманка: некий Виктор Сергеевич. Это был человек лет тридцати, с длинным красным носом и огромными залысинами, одетый в старинный заплатанный казакин с вытертым бархатным воротником. Виктор Сергеевич каждый день с гитарой под мышкой являлся в пивную ровно в семь часов вечера, скромно усаживался в самый темный угол. Он брал с тарелки кусок ржаного хлеба, мазал горчицей и аппетитно ел маленькими кусочками.
Однако такой скудный ужин продолжался недолго. Кто-нибудь из постоянных посетителей кричал:
— Эй, Виктор Сергеич! Как вам не стыдно? Чего вы прячетесь? Угоститесь за мой счет кружечкой пивка… и валяйте!
Виктор Сергеевич поднимался со своего места, смиренно подходил к столику, с поклоном выпивал кружку и, сделав несколько пробных аккордов, начинал петь хриплым, но очень приятным и довольно задушевным голосом.
Сначала он пел различные сентиментальные вещи, затем, приняв изрядную дозу спиртного, а ему после каждого исполненного номера что-нибудь да подносили, переходил на кабацкие романсы. В конце концов, основательно нахлебавшись дарового угощения, Виктор Сергеевич пускался вприсядку, выкрикивая при этом бессмысленные куплеты:
После перепляса он обычно сваливался под первый попавшийся стол и засыпал. Когда же Рюхалка собирался запирать свое заведение на ночь, Виктора Сергеевича вместе с гитарой выпроваживали за дверь.
Помню, кто-то на нашей улице рассказывал, что перед семнадцатым годом Виктор Сергеевич учился в духовной семинарии, но с последнего курса был позорно изгнан за «неумеренное винопитие». С тех пор бывший семинарист шатался по всяким притонам, пока не пристроился возле Рюхалки.
Вот куда звал Леня Диковских выступить агитбригаду «Синяя блуза», и понятно, почему Юрия Михеевича и остальных студийцев удивило Ленино предложение. Но Леня был не из тех, которые сразу же сдаются.
— Вникайте и не перебивайте, — строго повторил он. — Кто в основном торчит у Рюхалки? Рабочая братва. Я знаю, что туда и кое-кто из подростков заглядывает. А мы, выходит, ничего сделать не можем, вернее, не хотим! Так или не так? Перевернуть все с ног на башку — во как нужно! Командовать на Малаховской улице должны комсомольцы, а не Рюхалка!
— В пивной шпана с ножиками! — пискнула маленькая комсомолка Римма Хапугина.
— Шпана? — переспросил с усмешкой Леня. — С ножиками? Давайте, товарищи, не пугайте меня. Неужели комсомольцы спасуют перед какой-то шпаной?
Он выпрямился во весь рост. Зеленая гимнастерка с открытым широким воротом, юнгштурмовка — комсомольская форма, перетянутая черным ремнем с портупеей, — облегала его мощную фигуру. Квадратным Лениным плечам мог бы позавидовать любой цирковой борец. А Лениным кулакам? Этим кулакам завидовали мы, мальчишки, а окрестные хулиганы их боялись.
— Леня, вы правы, — раздался вдруг восторженный голос Юрия Михеевича. — Да-да, правы! И комсомол, и Студия революционного спектакля обязаны с поднятым забралом ринуться в наступление против Рюхалки и всей компании зеленого змия. Получается, друзья, мы еще плохо работаем, если пролетарский класс посещает не только наш клуб, но и Рюхалку. Нужно активнее клеймить тех, кто считает, что выпить и закусить в пивнушке — самый высокий идеал жизни. Докажем обратное — сделаем клуб центром разумного отдыха всего района!
— Докажем! — задорно выкрикнула Римма Хапугина и зааплодировала. За ней дружно зааплодировали и остальные синеблузники.
— Что докажем? — покосился на Римму Леня. — Ты думаешь, я не знаю, как тебя и других девчат Сорокин учит песенкам Виктора Сергеевича.
