Ребус-фактор - [26]

Новая улыбка.

С досадой на свою бестолковость я понял, что недооценил дядю Варлама. Служащий – да, но лояльный ли? «Каждый поступает, как может», – говорил Фигаро. Похоже, дядя кое-что мог и на службу к Администрации пошел неспроста.

– Та группа «Укоренение», – понизив голос, спросил я, – она что, правда, не возродилась после разгрома?

– Абсолютно, – подтвердил дядя. – И это правильно. Вообще не нужно никаких подпольных групп и тем более никаких названий. Я же тебе говорил, что наше время еще не пришло. Что лучше всего делать в такой ситуации? Медленно, но верно приближать это время с самой верноподданной физиономией или попусту скрежетать зубами от злости да палить в толстопятов из рогатки?

– А если не из рогатки? Тот стрелок…

– Удачно получилось, не спорю. Поставить земного министра и нашего премьер-губернатора в смешное положение – это удача. Но стрелял одиночка, кем бы он ни был, потому и успех этот случаен. Ни я, ни твоя мама, ни другие патриоты Тверди здесь во всяком случае ни при чем. А теперь прикуси-ка язык, мне надо подумать над тем, что из этого барахла тебе пригодится.

Многие взрослые воображают, что жизнь подростка сплошь состоит из чудесных открытий и вообще замечательна. Доведется вам услышать такое мнение – не спорьте. Оставьте дурака в покое, он безнадежен. Я просто спрошу вас: какому подростку понравится, когда ему велят прикусить язык?

Мне не понравилось. Но я ничуть не обиделся на дядю – он был в своем праве. Он приоткрыл мне кое-что и доказал, что ох, как непрост! А я-то, лопух, чуть было не начал презирать его за карьеризм и ревностное служение Администрации…

Не такое уж оно и ревностное, если копнуть глубже. А что до карьеризма, то он, во-первых, усыпляет подозрения, а во-вторых, чем выше человек взобрался по социальной лестнице, тем больше может сделать полезного. И есть еще в-третьих: кто возглавит наш народ, когда (и если) Твердь станет независимой планетой? Родители Джафара, что ли? Или старый Лин?

Тем временем дядя раскладывал вываленные на пол предметы на две кучки. Мне досталось множество полезных мелочей – от стимуляторов и таблеток для обеззараживания грязной воды до ноктовизора и маленького курсопрокладчика-навигатора, каким у нас пользуются туристы с Земли, чтобы не заблудиться в джунглях или горах и какой они не любят за неточность. Скажите, пожалуйста, – ошибка в тысячу-другую шагов их не устраивает! Нам хватает, а они смотрят на нас как на дикарей. А кто в том виноват? Кто до сих пор не обеспечил Твердь навигационными и прочими космическими спутниками? Сами-то мы доросли пока только до паровоза.

Потом дядя спросил, сколько у меня патронов, слазил куда-то наверх и добавил мне еще – пулевых, с крупной дробью и с картечью. Дядино охотничье ружье было точно такой же марки, как мое, только модель поновее, а патроны те же.

– Живо собирай все это.

Я управился быстро, а потом взглянул на часы. Ночь – настоящая ночь, а не глубокий вечер – еще только начиналась. Не самое лучшее время пускаться в дальний путь. К тому же Штернбург совсем рядом, а горожане – странный народ, ложатся поздно и встают, конечно, тоже не с рассветом. По мне, пусть бы они дрыхли хоть до полудня, но ложиться спать ближе к полуночи – это перебор и извращение. Только мне (и дяде) не хватало, чтобы меня кто-нибудь увидел!

– Пойду седлать? – спросил я на всякий случай.

– Позже, – отрезал дядя, развеяв мои опасения. – Примерь-ка вот это.

Он протягивал мне полоску из цветного пластика с небольшими нашлепками вроде плоских таблеток. Я знал, что это такое. Ментопередатчик с менторедуктором, самая простая модель, пригодная для полевых условий. У нас в школе болтали, будто бы в Новом Пекине один элитный лицей уже полностью перешел на ментообучение, но до нас это еще когда докатится, так что от гарпий вроде дамы Фарбергам нам еще долго не избавиться. А по-моему – никогда. Не могу себе представить, как можно ментообучать музыке и хоровому пению. Но что касается дисциплин, требующих большого объема знаний, – штука, говорят, полезная.

Я обернул полоской голову и закрепил липучкой под подбородком. Дядя велел мне подождать и довольно скоро вернулся.

– Вот, подобрал тебе кое-что. Школу это тебе не заменит, но хоть не будешь выглядеть олухом, когда вернешься. Ну и немного сверх программы для общего развития. Ложись на пол.

– Зачем еще?

– Хочешь упасть во время гипнопогружения? Падай.

Тогда я лег. Дядя сделал что-то с охватывающей мою голову полоской и вышел, задув свечу.

Карлик клонился к закату, когда я вышел за ворота дядиной фермы, ведя лошадь в поводу. После сеанса ментопедагогики моя голова тупо ныла, но я старался не обращать на это внимания, да и дядя сказал, что это обычное явление, скоро пройдет. Глаза быстро привыкли к полутьме. Шагов двести я отшагал пешком, после чего решил, что уже безопасно, и взобрался в седло. Зараза принялась было громко фыркать, но получила по ушам, замотала головой и заткнулась. Дорога была пустынна, чего и следовало ожидать. Какие у нас дороги? Проселки. Уже в часе езды от Нового Пекина или, допустим, от нашего Степнянска заканчивается отсыпка, а дальше идет либо тракторная колея, либо просто– напросто вытоптанная копытами и обильно унавоженная полоса препятствий. Ну а в городках вроде Штернбурга такие дороги начинаются от самой окраины, да и в самом городке улицы немногим лучше. В сухой сезон – пыль, в дождливый – грязь непролазная. Случайных встреч с людьми я не боялся, потому что только ненормальному придет в голову ездить ночью. Ночные звери – иное дело. Заряженное картечью ружье я держал поперек седла, вертел головой, высматривая малейшее движение в придорожном пейзаже, и внимательно отслеживал поведение Заразы. Лошади умнее нас, они точно знают, что могут быть растерзаны и сожраны голодными хищниками, и протестуют против этого не так глупо, как мы, цари природы. Они просто осторожничают, а мы еще зачем-то негодуем, как будто от этого есть хоть какой-то прок.