Ребро жестокости - [26]

Впрочем, я отвлёкся. Несомненно, за почвенническим бунтом коренных масс Чьяпаса стояли образованные крайне левые интеллектуалы, поднаторевшие в современных коммуникациях и двусторонней симметричной модели связей с общественностью. В течение пары недель они умело перебросили свою мировую войну на медиа-фронт. Но вначале обе стороны постреляли, как полагается, было жарко, да. Льётся кровь, повстанцы отступают в сельву, но не сдаются. Правительство нервничает, силовики хватаются за головы – что делать, как подавить восстание без обвинений в геноциде? Тем временем всколыхнулась практически вся левая и леволиберальная мировая общественность. Вынужденное перемирие. Впрочем, без этнических чисток не обошлось, позже, когда испанские коллеги подключились к консультациям, со своим баскским опытом. Нет-нет, вы не подумайте, никакой угрозы основам мексиканского государства с их стороны не было изначально. Напротив, от повстанческой армии сразу же раздаются призывы к защите национального государства и демократии, вроде как большей, или лучшей демократии, так сказать. Недаром ведь сын бывшего президента Карденаса спешит на переговоры с партизанами и публикует совместное с ними политическое заявление. Зарабатывает неплохие баллы, кстати. Вскоре выдвигается кандидатом в президенты от левой оппозиции, но набирает лишь семнадцать процентов и приходит третьим. С президентскими выборами в тот год вообще всё нечисто. Главного кандидата от правящей партии Колосио в марте убивают, причём, не где-нибудь, в Тихуане. Отец и соратники убитого обвиняют в заказе троих: его основного конкурента Мануэля Камачо, на тот момент уполномоченного комиссии по примирению с повстанцами Чьяпаса, а также президента Салинаса и его преемника Седильо. В сентябре убивают сенатора Руиса Массьеу, несостоявшегося лидера большинства в Палате депутатов. В общем, кровопролитная внутрипартийная война между группами влияния достигает трагического апогея. Убийцы, как водится, психи-одиночки, вроде нашего Освальда. В это трудно поверить, но никто, вы слышите, никто не рассматривает версию о том, что к политической дестабилизации в стране могли приложить руку братья Фуэрте, по крайней мере, вслух. Их вообще тогда оставили в покое на ближайшие десять лет. Безоговорочная победа. На фоне всех этих событий неудивительно, что прокурорский глаз несколько замылился, и рассмотрение моего запроса слегка подбуксовало. Впрочем, ближе к концу года, о нём всё-таки вспомнили, и мне устроили свидание с Монтесом.

«Этот ещё и Эскобара переплюнет», клянусь вам, именно так я и подумал, как только его увидел. Больше всего меня поразил его живой взгляд. Он был в прекрасной спортивной форме. Его лицо совершенно не походило на застывшую маску жестокого и узколобого мегаломана. Я сразу понял, что имею дело с незаурядным бизнесменом и стратегом. С уличным полководцем, если угодно. Когда я назвался, он сразу упал на четвереньки и заглянул в щель под дверью. Никто не должен был нас слышать. Убедившись в этом, Монтес присел, по-заговорщицки придвинувшись поближе к моему уху и, не теряя времени даром, деловито посвятил меня в свой план, изложив условия торга. Очевидно, он только и ждал этого момента и попытался сразу же максимально воспользоваться представившимся шансом. Единственное, чего он опасался, как и все известные наркобароны – это экстрадиции и суда в США. В обмен на пятилетний срок на родине, он брался предоставить неопровержимые свидетельства против братьев Фуэрте, которых, судя по всему, хватило бы на несколько пожизненных сроков для каждого. Он гарантировал, что после устранения тихуанского клана на улицах Мексики настанет мир. У него были большие деловые планы, целая стратегия, основанная разумеется на коррупции местных властей, а не на массовых убийствах, которые мы наблюдаем сейчас. Он напомнил мне самых талантливых отпрысков первых поколений мафиози, чьи легализованные капиталы послужили не только благосостоянию их собственных династий, но и укреплению нашей национальной экономики. Он мог бы быть богатым кофейным магнатом, если бы имел возможность выбрать в качестве жизненного поприща законный бизнес. Знаете, почему я выслал соответствующее ходатайство в Вашингтон? Потому что он меня убедил. Откровенно говоря, в тонкостях судебного производства я разбираюсь не шибко, но я сразу же уловил, что если план Монтеса сработает, есть шанс, что на улицах реально перестанет литься кровь. Разумеется, никаких обещаний давать я ему не стал, но выслушал очень внимательно. Он довольно многое мне тогда рассказал. Говорил, что большинство его людей теперь работало на братьев Фуэрте, потому что им надо было как-то зарабатывать деньги для своих семей. Посвятил в некоторые детали схемы, по которой осуществлялась переброска грузов из Колумбии, а также в базовое распределение ролей. Очень беспокоился за свою семью, детей. Единственная тема, которой начальство запретило мне касаться при допросе, была коррупция. Мне нельзя было спрашивать, кого Монтес подкупил в правительстве. Мы договорились с ним встретиться через месяц, когда у меня будет более чёткая картина возможностей реализации плана на его условиях. Но через две недели из Вашингтона пришёл запрет на мои дальнейшие встречи с ним.