Ребро беса - [7]

— Это я понял, — кивнул Глеб и хлопнул себя по коленям. — Но не понял, какая помощь тебе нужна от меня?

— Мне сейчас никак нельзя засветиться. Нужен какой-нибудь надежный угол, — ответил Кир. — Можешь снять для меня квартирку в тихом месте? Без лишних глаз.

— Конечно могу, — согласился Корозов. — Только сначала переодену тебя, а то в этом, с позволения сказать, сюртучке ты для квартирки не очень подходишь. В твоем обмундировании только по помойкам слоняться. Туда я его и спроважу.

— Пока не стоит, — возразил Былеев, снова опуская козырек кепки до бровей, поскольку уловил, как изумленно на него таращились прохожие, видя сидящим рядом с чисто одетым человеком. Контраст был разительный. И это ошеломляло людей.

Кир чуть отодвинулся от Глеба, устанавливая дистанцию, отвернул лицо, словно не имел к Корозову никакого отношения, а сам продолжал говорить:

— Оно мне может понадобиться. Кому придет на ум искать меня в таком рванье? Мне его презентовали бомжи за пару бутылок. — Он хмыкнул, помолчал в раздумье и снова заговорил: — Есть еще просьба. Одолжи деньжат на предстоящие расходы. Потом все верну. Надо рассчитаться с теми, кто помог мне. И потом, на что-то же я должен существовать, пока все в полном тумане. Кроме того, не мог бы ты раздобыть мне телефон, пару-тройку париков, усов, бровей и бородок? Сам понимаешь, придется какое-то время пожить мне под другой личиной.

Глеб кивнул, молчком полез во внутренний карман пиджака, достал черное портмоне, вытащил деньги и, не считая, протянул Киру. Тот быстро пересчитал, удовлетворенно кашлянул в кулак, прикинул, куда бы в этой одежде ему сунуть купюры, поискал карманы, остался недоволен их отсутствием и решительно затолкнул за пазуху, под майку. Посмотрел на собеседника, развел руками — дескать, ничего не поделаешь, пока хоть так.

Корозов улыбнулся, уж слишком непривычно было наблюдать за суетой Былеева в ненормальном для того одеянии. Кир всегда был чопорным, молодился, чтобы соответствовать молодой красотке. Скажи ему две недели назад, что он напялит на себя рванье с плеча бомжа, он бы поднял тебя на смех и воспринял такие слова как глупую шутку или очередной анекдот. Между тем сидит теперь в нелепом наряде и пытается отыскать в нем хоть один завалящий карман. И все это не смешно. Все это даже не грустно. Все это опасно. Погружение в эту опасность изменило Былеева. Глеб сунул портмоне в карман пиджака, чуть-чуть подтянул узел галстука, выпрямил спину и уверенно пообещал:

— Договорились. Все что надо я тебе достану. Будет чем гримироваться.

Глеб уже сообразил, где все это возьмет. В театре, среди его знакомых есть режиссер. И уж если очень Киру понадобится, можно будет воспользоваться услугами гримерши. Хотя загадывать рано, ведь предугадать в этой истории ничего невозможно. Тут уж куда кривая выведет. Хотя жить по кривой — это не его принцип и не Былеева. Он глубоко втянул в себя воздух, задержал на короткое время и на выдохе высказал свои сомнения:

— Вот только нет никаких гарантий, что Пузырь и Крючок не выдадут тебя с потрохами исполнителям.

— Гарантий, конечно, никаких, — негромко подтвердил Кир. — Есть надежда, что языки они не развяжут, потому что за невыполненную работу их пришьют прежде меня. Ведь они отчитались, что закопали меня, и денежки за это получили. А этот Сыч — он, похоже, крутое мурло, без тормозов, долго разбираться не станет.

И твердым голосом пояснил:

— Ему же потребуется свою задницу перед заказчиком прикрыть. Не дай бог, если заказчику станет известно, что Сыч провалил дело. Его шкуру без сомнения тут же подрешетят. Поэтому Крючка и Пузыря он даже на секунду в живых не оставит. Они опасные свидетели. Странно, но они теперь для всех опасные свидетели — и для меня, и для Сыча. Вот ведь как получается, — поморщился он, — разделавшись с ними, он начнет искать меня, но найти быстро не сможет, ведь о моем новом убежище могильщики знать не будут. А вот тебя я вдобавок попрошу, Глеб, попробуй ты со своей стороны разнюхать, что это за Сыч такой обитает в городе? Может, тебе повезет больше, чем мне.

Корозову как будто на голову свалился кирпич в виде серьезной проблемы. И эту проблему нужно начинать решать немедленно, прямо сейчас. Нельзя ничего откладывать, нельзя вот так распрощаться с Былеевым, чтобы тот потопал со своим грузом непонятно куда.

Вдруг сиденье у дивана стало очень неудобным для Глеба, показалось слишком жестким, корявым и низким. Даже у Кира, который был меньше ростом, колени торчали вверх. И плитка, которой уложена площадь, начала пялиться в глаза неровностью швов и горбатостью кладки. А памятник в лучах солнца показался тусклым, запыленным и каким-то неухоженным. Стоящая на высоком постаменте фигура Гоголя как будто ссутулилась под тяжестью окружившей ее безликости.

Глеб не мог отказать в помощи Былееву совсем не потому, что между ними были дружеские отношения. Просто трудно было бы отказать любому человеку, очутись тот в подобном положении. Он немедленно начал прокручивать в голове свои дальнейшие действия и расставлять все по полочкам.

Сразу посадил Кира к себе в машину, по дороге сам зашел в магазин одежды, купил по размеру костюм и рубаху для него и потом отвез в пустующую квартиру своей фирмы, которую время от времени использовал для гостей. Отдал ключи. Пообещал вечером заехать с принадлежностями для грима.