Ребенок в мире Эроса - [20]

Изложенные типологические модели достаточно абстрактно описывают реальность, тем более, что в рамках одной цивилизации можно наблюдать то или иное сочетание моделей. Это связано как с особенностями самого предмета исследования, так и с разноплановостью оценок и стереотипов различных духовно-нравственных систем. В той или иной степени они представлены в соответствующих формах общественного сознания, к анализу которых мы и обратимся.

Я не буду рассматривать феномен детского тела в экономическом и юридическом измерениях. Это специальная область, затрагивающая такие понятия как детский труд и его нормирование, правовая ответственность ребенка и подростка, охрана его телесной неприкосновенности и т. п., что регулируется документами ООН, ЮНЕСКО и других международных организаций. Становление синкретических образов тела ребенка, транслируемых затем в разнообразных феноменах культуры и социальности, происходит в мифологии, религии, морали, философии, эстетике и науке.

Древнейший пласт человеческого сознания связан с мифологизацией детского тела, с наделением его особым статусом. Мотив о судьбе провиденциального младенца красной нитью проходит сквозь мифологические сюжеты разных народов. На Востоке это отрок Кришна и персонаж тибетских мифов Гесер, шумерский царь Саргон и юный Моисей, в античности — Зевс, Гиацинт и Кипарис, Ромул и Рем и многие другие. Все они — культурные герои, преодолевая противодействие разрушителей-трикстеров, строят великий мир, будучи, подобно Гермесу, посредниками между жизнью и смертью, богами и людьми. Их тело наделяется сверхъестественными силами, они способны творить чудеса уже в раннем детстве. Одни вырастают и становятся вечными юношами или зрелыми мужами, другие (Эрот) остаются вечными детьми. Как отмечает Я.Э. Голосовкер, для мифов характерен обратный ход времени, когда детство длится вечно10. Трикстеры, в свою очередь обладают уникальным сочетанием комплекса качеств, среди которых детскость, амбивалентность (андрогинность и бисексуальность), смеховое начало, оборотничество. Наконец, они символизируют непредсказуемость и трансгрессивность11.

В средневековой мифологии, особенно германоскандинавской, появляются представления о маленьких человечках, Эльфах, способных быть темными и светлыми. Это собственно не дети, а маленькие духи воздуха, огня, воды и земли, называемые по-разному: гномы, карлики, цверги и т. д. В них персонифицируются силы природы и подземного мира, зачастую связанные с опасным для человека потенциалом, проистекающим от сочетания крошечных размеров тела и признаков мудрости, хитрости, коварства, несвойственных ребенку. Тело и дух здесь оказываются в противоречии, создающем ореол таинственности. Глубоко прав А.Ф. Лосев, подчеркнувший в «Диалектике мифа»: «Каковы — души, таковы и органы!»12. Двойственность мифологического детства символизирует двойственность телесной организации ребенка, его пограничность и близость к природно-космическим стихиям.

Иное понимание детской телесности мы находим в мировых религиях, прежде всего, в христианстве с его концепцией освящения плоти, поврежденной вследствие грехопадения. В этом смысле грешен и плод в утробе, и новорожденный. В его теле уже заключено плотское искушение, "закон греха", проявляющийся в ребенке очень скоро, о чем предупреждал апостол: «Юношеских похотей убегай…» (2-е Тим. 2,22)13. С ростом и развитием ребенка количество и тяжесть грехов возрастает, ибо естество тела есть «.. погибель, которую мы всегда носим в себе, а наиболее в юности» 14.Тело отрока было наибольшим искушением для монашествующих, превосходя даже соблазны женского тела. Облик ребенка до развития вторичных половых признаков близок к «ангельскому», хотя святоотеческая традиция предостерегает от антропоморфизации ангелов и ангелизации людей. Во всяком случае, учение об ангеле-хранителе, приставленном с рождения к какому человеку и сопровождающему ребенка во всех перипетиях жизни, дает немало пищи для размышлений. Мы видим неустранимую двойственность: телесно ребенок ангелочек, но в нем коренится и с каждым днем возрастает порок, губящий душу. Как известно, в ангельском бесплотном общении, хотя и вполне телесном, пребывали прародители Адам и Ева до грехопадения, а ребенку необходимо принять таинство крещения, дабы снять "кожаные ризы" и родиться духовно для будущей вечной жизни. Под "кожаными ризами" понимается облечение человеческой природы в тленность, смертность и страстность, конечным результатом чего являются половое общение, зачатие, рождение, кормление, рост и развитие. Как с горечью отмечал Блаженный Августин: «Младенцы невинны по своей телесной слабости, а не по душе своей. Я видел и наблюдал ревновавшего малютку: он еще не говорил, но бледный с горечью смотрел на своего молочного брата» 15. Главенство телесного над духовным составляет суть истории развития ребенка и далее взрослого человека.

Иное отношение к детскому телу в исламе. В нем нет понятия первородного греха и потому все — от капли спермы, сгустка крови до тела новорожденного — чисто и непорочно. Процесс развития полностью зависит от воли Аллаха: «Мы ведь создали человека из капли, смеси, испытывая его, и сделали его слышащим, видящим» (сура Человек 76:2). В Коране зафиксирован не только запрет убийства девочек, но и вообще детей "из боязни обеднения" (сура Перенес ночью 17:33).