Ребенок открывает мир - [30]

А нельзя ли предположить, что именно там, в детстве, начинает формироваться независимость? И не влияет ли независимость малыша на его дальнейшую судьбу: станет ли он творцом или конформистом, яркой личностью или ординарным человеком?

Предложим ребенку простое задание. Поставим перед ним тарелку, чашку и маленький кубик; такие же предметы возьмем себе. Попросим его класть кубик в чашку всякий раз, когда мы положим свой кубик в тарелку, и наоборот. Очень скоро дошкольник научится «шутя» выполнять такое задание. Затем попросим другого взрослого выполнять это задание вместе с ребенком, отвечая на подаваемые нами сигналы. Но сначала втайне от малыша договоримся со взрослым: пусть чередует правильные действия с неверными.

Итак, начинаем. Пока взрослый действует правильно, малыш уверенно выполняет программу. Но вот вы кладете кубик в тарелку; взрослый же, вместо того чтобы положить его в чашку, копирует ваше действие. Ребенок, еще ничего не подозревая, подносит кубик к чашке, но, увидев ошибочное действие взрослого партнера, останавливается; на лице беспокойство, неуверенность. Несколько раз ребенок переносит кубик от чашки к тарелке, не зная, как поступить.

Ясно, что малыш колеблется: совершить ли правильное действие, но противопоставить себя взрослому (не может же тетя ошибаться), или последовать за взрослым, но нарушить программу. Тут-то и выясняется, сформировалось ли у ребенка независимое поведение, слепо ли он идет за авторитетом, или относится к нему критически. Посмотрим, как ведут себя некоторые дети.

Рома (5 лет) наедине с экспериментатором прекрасно справляется с заданием. Затем ребенка просят выполнить его одновременно со взрослым. Первые два действия взрослый совершает правильно. Рома тоже. На третий раз взрослый «ошибается». Рома сначала поступает верно, затем, взглянув на партнера, смущенно перекладывает предметы; однако, подумав, вновь придает кубику правильное положение. Следующее действие оба выполняют верно, затем взрослый опять «ошибается». Рома смотрит и не притрагивается к кубику. Очень смущен. Тихо говорит экспериментатору:

— А я не знаю, как поставить.

— А разве я не учил тебя?

Рома смотрит на взрослого и с недоумением говорит:

— Забыл, как делать.

Теперь в эксперименте участвует 5-летний Дима. Первые два действия выполняются правильно. Затем следует «ошибка» взрослого, но Дима кладет кубик в нужное место и улыбается с видом превосходства. Взрослый опять допускает «ошибку». Мальчик выполняет задание правильно, но на сей раз не улыбается и шепчет: «В тарелочку». Когда партнер «ошибается» в третий раз, Дима шепчет: «Надо в чашку»,— но в то же время копирует неправильное действие взрослого (кладет кубик в тарелку). После четвертой «ошибки» взрослого на лице ребенка недоумение, он повторяет за партнером ошибку и шепчет: «Можно и так». В дальнейшем Дима копирует все действия взрослого.

Лена (4 г.) — очень развитой ребенок. Программу она усваивает «с ходу». Вместе со взрослым партнером первые три действия выполняет верно. На взрослого она не глядит: уверена, что тот все делает правильно. В четвертый раз, выполнив действие, девочка случайно взглядывает на партнера, восклицает: «Ой!» — и быстро копирует его ошибку. Следующее действие взрослый вновь выполняет неверно; Лена поступает правильно, но, заметив «ошибку» партнера, вновь издает восклицание, вынимает кубик из чашки и держит в руке. На лице ребенка растерянность. Девочка начинает плакать и отказывается от опыта.

Мы видели: вначале дети были уверены, что кто-кто, а взрослые не ошибаются. Мальчиков не смущает и первая ошибка взрослого, а Рома даже бравирует: вот, мол, я сделал правильно, а он ошибся. Постепенно, однако, уверенность их покидает; на смену приходят тревога, смущение, и дети начинают подражать партнеру. Особенно тяжело переживает эту ситуацию Лена. Еще бы: взрослый, нерушимая опора, непогрешимый образец,— и вдруг ошибается. Нелегко выдержать такое; спасают слезы.

Опыты показали, что большинство 3-летних малышей копируют все ошибочные действия взрослого партнера. Старшие (5—б лет) проявляют независимость значительно чаще; но и среди них половина детей подражает неправильным действиям взрослого.

Почему так происходит? Ведь эти же дети прекрасно выполняют задание без партнера, а в присутствии взрослого подражают ему во всем. Но дадим слово им самим:

— Игорь, когда мы вместе играли, ты правильно делал или нет?

— Нет.

— А почему?

— Потому что вы в чашечку положили, и Людмила Константиновна (партнер) в чашечку, и я в чашечку.

— А Людмила Константиновна правильно делала или нет?

— Нет.

— А зачем же ты повторял ошибки?

— Я не знал...

— Юра, а ты почему неправильно делал?

— Забыл... Потому что Татьяна Сергеевна так делала...

— А разве обязательно так делать, как Татьяна Сергеевна?

— Нет.

— А зачем же ты так делал?

— Захотел.

Оказывается, дети сами не понимают, почему они подражали неправильным действиям партнера, зная, что делают неверно.

В чем же причина? Может быть, дети копируют ошибки только тогда, когда являются реальными участниками событий? А что если попросить детей не выполнять задание одновременно со взрослым партнером, а просто контролировать его действия, говорить, правильно или неверно он делает? Неужели реакция детей будет та же?