Ребекка с фермы Солнечный Ручей - [37]

— Да с чего это, скажи на милость, они вдруг захотели лампу и где они взяли на нее деньги? Если бы Эбнер был дома, он сразу же взялся бы ее на что-нибудь менять, — сказала мисс Миранда.

— Дети получили ее как приз за продажу мыла, — ответила Ребекка. — Они работали целый год, и, я вам говорила, мы с Эммой-Джейн тоже помогли им один раз, в ту субботу, когда вы были в Портленде.

— Я, наверное, не обратила внимания, когда ты об этом говорила, так как впервые слышу об этой лампе. Ну что ж, сходи на час, но не больше. Сейчас уже в шесть часов темно, как в полночь. Хочешь, возьми с собой яблок. Что это у тебя в кармане нового платья? Почему он так отвис?

— Это мои орехи и изюм от обеда, — сказала Ребекка, которой никогда не удавалось скрыть от тети Миранды даже самый маленький и невинный проступок. — Это только то, что вы положили мне на тарелку.

— Почему ты это не съела?

— Я наелась за обедом и решила оставить изюм и орехи, чтобы угостить Симпсонов на их вечеринке, — с запинкой пробормотала Ребекка, которая терпеть не могла, когда ее допрашивали и отчитывали в присутствии гостей.

— Изюм и орехи были твои, Ребекка, — вмешалась тетя Джейн, — и если ты решила сохранить их, чтобы кому-то отдать, в этом нет ничего плохого. Вместо того чтобы проводить весь этот день в размышлениях о дарованных нам благах, мы должны вспомнить о наших ближних и дать им что-то, за что они тоже смогут благодарить Бога.

Когда Ребекка вышла из комнаты, сестры Бернем одобрительно кивнули и заметили, что никогда не видели, чтобы ребенок так повзрослел и стал настолько лучше за такое короткое время.

— Живи она в одном доме с вами, вы бы знали, что поле для дальнейших улучшений огромное, — ответила Миранда. — Какое бы дело ни затевалось по соседству, она не только тут как тут, но обычно его возглавляет, особенно если это какое-нибудь озорство. О многих глупостях я слышала, но эта лампа — дальше ехать некуда. Впрочем, чего еще ждать от этих Симпсонов? Хотя я не думала, что у этих детей хватит ума, чтобы суметь что-либо продать.

— По крайней мере, у одной из них хватило, — сказала мисс Элен Бернем. — Эта девочка продавала мыло Ладдам в Северном Риверборо, и Адам Ладд отозвался о ней как о самом необыкновенном и обаятельном ребенке, какого он когда-либо видел.

— Вероятно, это была Клара-Белла, но я никак не назвала бы ее необыкновенной, — ответила мисс Миранда. — А что, Адам опять дома?

— Да, остановился на несколько дней у своей тетки. Доходы у него, говорят, баснословные, и он всегда делает подарки всем соседям. А самой миссис Ладд он в этот раз привез шубу. И подумать только, что мы помним то время, когда он был босоногим мальчишкой, у которого даже рубахи на смену не было! Странно, что он не женат, при таких деньгах и любви к детям. За ним по пятам вечно бежит стайка ребятишек.

— Для него еще не все потеряно, — улыбнулась мисс Джейн. — Ведь ему, я думаю, не больше тридцати.

— Он мог бы найти жену в Риверборо, если б ему было и больше ста тридцати, — заметила мисс Миранда.

— Миссис Ладд говорит, что Адаму так понравилась девочка, продававшая мыло, — Клара-Белла, так вы, кажется, ее назвали? — что он собирается сделать ей подарок на Рождество, — продолжила мисс Элен.

— О вкусах не спорят, — сказала мисс Миранда. — Хоть Клара-Белла косая и рыжая, я никак не против того, чтобы она получила рождественский подарок. Чем больше ей даст Адам Ладд, тем меньше придется тратить на нее Риверборо.

— Нет ли другой девочки у Симпсонов? — спросила мисс Лидия Бернем. — Та никак не могла быть косой. Я хорошо помню, миссис Ладд говорила, что Адам обратил внимание на чудесные глаза ребенка. Он сказал, что ради этих глаз он и купил триста кусков. Миссис Ладд сложила их штабелями в кладовой.

— Триста кусков! — воскликнула Миранда. — Ну, есть урожай, который никогда не бывает плохим в Риверборо!

— Какой же это? — поинтересовалась мисс Лидия вежливо.

— Урожай на дураков! — ответила Миранда кратко и переменила тему разговора, к невыразимому облегчению Джейн, которая нервничала и чувствовала себя очень неловко последние пятнадцать минут. Какого еще ребенка в Риверборо можно было назвать «необыкновенным и обаятельным», кроме Ребекки? Какой еще ребенок имел «чудесные» глаза, кроме той же Ребекки? Наконец, был ли еще ребенок на свете, который мог бы заставить человека покупать мыло сотнями кусков, кроме Ребекки?

Тем временем «необыкновенная и обаятельная» бежала по дороге в сгущающихся сумерках. Вскоре она услышала звук других торопливых шагов и увидела приближающуюся к ней хорошо знакомую фигурку. Через мгновение они с Эммой-Джейн встретились и, запыхавшиеся, обнялись.

— Ужасно! — тяжело выдохнула Эмма-Джейн.

— Неужели разбита? — воскликнула Ребекка.

— Нет, нет! Она была упакована в солому, и все части целы. Я была там, но ни словечка не сказала о том, что это ты продала те триста кусков, за которые дали лампу. Так что ты сама скажешь, когда мы придем туда вместе.

— Это мы продали те триста кусков, — поправила Ребекка. — Твоя заслуга ничуть не меньше моей.

— Нет, Ребекка. Я ничего не делала, я только ждала у ворот и держала лошадь.