Ребекка с фермы Солнечный Ручей - [113]

и вечно-то она одевает и раздевает эту грязную малышку Симпсонов! Мне она напоминает щенка, который бежит ко всякому, кто его только позовет.

Пожалуй, это была идея, делавшая честь миссис Фогг, — пригласить Клару-Беллу, чтобы та жила у нее и часть года ходила в школу.

— Она будет мне помощницей, — говорила миссис Фогг, — и к тому же здесь на нее не будет влиять отец, и она сможет остаться добродетельной. Хотя она такая ужасно некрасивая, что я не боюсь за нее. Девочка с такими, как у нее, рыжими волосами, веснушками, да еще и косая, не может впасть ни в какого рода грех — я в это верю.

Миссис Фогг просила, чтобы Клару-Беллу отправили из Акревиля поездом, а остаток пути она проделала бы в дилижансе. Однако в воскресенье от мистера Симпсона было получено известие о том, что он одолжил у нового знакомого «хорошую лошадку» и сам привезет девочку из Акревиля в Риверборо, за тридцать пять миль. Сообщение обеспокоило миссис Фогг, да и во всем Риверборо тот факт, что Эбнер Симпсон прибудет в эту местность в самый канун торжественного подъема флага, рассматривался как общественное бедствие, и несколько жителей срочно приняли решение остаться бдительно охранять свои дворы и отказать себе в удовольствии увидеть празднества.

В понедельник, во второй половине дня, детский хор репетировал в молитвенном доме. Когда занятия кончились и Ребекка вышла на широкое деревянное крыльцо, мимо проехала легкая бричка миссис Мизерв. Ребекка проводила ее взглядом, так как знала, что там, в бричке, лежит завернутый в простыню драгоценный флаг, который предстояло торжественно поднять завтра. Поболтав на прощание с другими девочками и обменявшись с ними предсказаниями погоды на завтра, она направилась домой, заглянув по пути в дом священника, чтобы почитать там свои стихи.

Пастор радостно приветствовал ее, пока она снимала свои белые нитяные перчатки (торопливо натянутые перед самой дверью для соблюдения правил этикета) и забавную шляпку, украшенную желтыми и черными иглами дикобраза, — ту самую, в которой она впервые появилась в риверборском обществе.

— Начало стихотворения вы, мистер Бакстер, уже слышали; а теперь скажите, пожалуйста, нравится ли вам последний стих, — сказала она, вынимая из кармана передника листок бумаги. — Я прочитала его пока только Элис Робинсон. Я думаю, что сама она, вероятно, никогда не станет поэтом, хотя пишет замечательно. В прошлом году, когда ей исполнилось двенадцать лет, она написала себе поздравление в стихах ко дню рождения и в нем зарифмовала «день рожденья» и «Мильтону», что, конечно же, не рифмуется. Я помню, что каждый стих кончался так:

В мой настоящий день рожденья

Я буду подражать Мильтону.

Еще одно ее стихотворение было написано, как она говорит, просто потому, что она ничего не могла с этим поделать. Стихотворение такое:

В горах мне дай найти покой,

Чтоб славил я в сказаньях,

Пока не дрогнет мир земной,

Творец, Твои деянья.

Священнику едва удалось удержаться от улыбки, но он все же удержался, с тем чтобы ни одно из оригинальных наблюдений Ребекки не прошло мимо него. Когда она чувствовала себя совершенно свободно, зная, что за ней не следят и ее не критикуют, она становилась чудесной собеседницей.

— Называться стихотворение будет «Моя звезда», — продолжила она. — Все мысли, какие в нем есть, я взяла из разговора с миссис Бакстер, но всегда происходит нечто вроде волшебства, когда мысли превращаются в поэзию, — вам не кажется? (Ребекка всегда говорила со взрослыми так, как будто была в том же возрасте, что и они, или — более тонкое и строгое различие — будто они были ее ровесниками.)

— Это часто отмечали, в разных выражениях, — согласился священник.

— Миссис Бакстер сказала, что каждая звезда — это штат, а если бы каждый штат постарался показать все самое лучшее, на что он способен, у нас была бы замечательная страна. А еще она однажды сказала, что мы должны радоваться, потому что война кончилась и все штаты живут вместе в мире. И я подумала, что «Колумбия», должно быть, тоже рада, так как мисс Дирборн говорит, что она мать всех штатов. Так что я собираюсь закончить мое стихотворение так — я не писала его, оно само получилось, пока я пришивала мою звезду.

Звезды штатов вместе все —

и твоя здесь есть с моей,

Гордо, флаг страны родной,

Под осенним небом рей!

Север, Запад, Юг, Восток —

свой свершать им вместе путь;

Флаг, как ласковая мать,

Их к себе привлек на грудь.

«„Как много есть поэтов от Природы“, — мысленно процитировал Вордсворда священник. — Интересно, что с ними случается потом?..» Вслух он сказал:

— Прекрасная идея, и даже не знаю, кто заслуживает больших похвал — ты или моя жена. А почему ты подумала, что звезды прильнули к материнской груди флага? Почему ты сказала: «Их к себе привлек на грудь»?

— Ну (и вид у юной поэтессы был несколько озадаченный) так получается; флаг — это вся страна, мать, а звезды — это штаты. Звезды должны где-то быть, но «на коленях» или «в объятиях» не будет хорошо звучать со словом «путь», поэтому я, конечно же, сказала «грудь», — ответила Ребекка, удивленная таким вопросом.

Священник ласково приподнял за подбородок лицо Ребекки и, нежно поцеловав ее в лоб, простился с ней у дверей.