Реанимация - [4]
С маленьким сыном. Совсем, с концами. Надоела им советская власть, да и просто хотелось повидать мир. Уфицци, Лувр, Прадо — они же художники.
Но вот богема богемой — Фред Астор, чечетка на столе (он обожал чечетку, в ней был для него особый шик), а мать оставить не мог. Совесть не позволяла. Молодец! Тем более он был единственный сын.
Она была безропотной простой русской женщиной. Очень славной.
И вдруг она заболевает. Температура под сорок, бредит, упало давление. Диагноз непонятен. Грипп? Нет ни кашля, ни насморка. Инсульт? Ноги-руки шевелятся, глотание нормальное, речь — тоже, слова в бреду произносит, вспоминает какую-то речку и лужок.
Сын считал, что это про свою родину, он уже когда-то слышал этот текст. Жаропонижающие — аспирин, парацетамол — не помогают нисколько. Я привез Антонину в помощь. Она покрутила пациентку, повертела, пожала своими плечами: «Непонятное кино». Велела кислородный баллон прикатить, чтобы подышать качественным воздухом. Прикатили, подышали. Никакого результата. Решили подождать до утра. Разъехались. Сын остался дежурить. А ночью она умерла. Сгорела. Что это было? «Чего тут непонятного, — резюмировала Антонина, — освободила она сына, отпустила с Богом. Видно, хорошая была женщина. Любила его. Не хотела ему кислород перекрывать. Я уже встречала такие случаи». Тонкое, однако, наблюдение.
Антонина вообще была очень чутким человеком. А почему была? Она и сейчас есть где-то. Просто я давно ее не встречал. Наверняка движемся параллельными курсами. Мы же доктора. Оба.
Грустный клоун
Так называется картина, нарисованная моей девятилетней внучкой Машей. В семье — Манечкой. На выставках и в каталогах — Марией. Она настоящая художница. Может быть, ген такой, а может, просто Бог поцеловал в макушку, что, в общем, одно и то же.
Я одного такого клоуна знал, любил и очень жалею, что его уже не стало. Переместился в другое измерение — время подошло. Мое тоже подходит, и я тороплюсь зачем-то рассказать о том, что я видел, чувствовал, знал. Была такая чудная детская книжка Бориса Житкова «Что я видел?» Там маленький мальчик захлебывается от разных впечатлений и радостно их описывает. Очень хорошая книжка. Я часто чувствую себя этим мальчиком. Только так хорошо, как он (Житков), рассказать не могу. Но стараюсь.
Звали его Лев, но по контрасту с именем он был совершенно не царственен и прайд (семья львов) рыканьем не сдерживал. Его окружение было совершенно необычным — акробаты, дети, инвалиды. Странный перечень, но что было, то было.
Лев Соломонович был детским врачом-невропатологом. Хорошим и очень знающим. Читал специальные книжки, статьи в научных журналах, думал над каждым новым пациентом. Ездил на бесконечные специализации — то по детскому параличу, то по водянке мозга. На этом поприще мы и познакомились много лет назад. Он был совершенно незлобив, врагов не имел, детей любил, свою жену вообще обожал, фанатично собирал библиотеку: фантастику, поэзию, научпоп. Читал и запоминал. Окончил Саратовский мединститут, работал на эпидемиях трахомы где-то на Урале, а потом переместился в маленькую абхазскую Гудауту и остался там навсегда врачом детской больницы для парализованных.
А еще у него была страсть — цирк и акробатика. Казалось, ну какой из Соломоновича акробат? Прекрасный! Мастер спорта СССР, чемпион Абхазии. Еще в юности, на песчаных пляжах Саратова, еврейский мальчишка-сирота (отец погиб на войне) научился стоять на руках как вкопанный, прыгать заднее, переднее, боковое (арабское) и еще черт знает какое сальто, не замечать насмешек, вытирать кровь с разбитых губ, ободранных коленок и делать цирковой «комплимент» — «Оп-ля-ля» с наклоном и так изящно шаркнуть ножкой.
У меня сохранилась фотография — Левка прыгает боковое сальто через райкомовскую «Волгу». «Это первого мая, — пояснял Лев. — В будние дни я через любые машины прыгаю, но в праздники — только через партийные. Народу и начальству нравится. Каждый понимает по-своему. А один раз прыгнул через автоцистерну с вином. Сухим. Но с подкидного мостика. Так взлетел, что еле поймали. Вчетвером ловили. Одному палец вывихнули. Об меня. Вино было «Изабелла». Очень хорошее. Пили долго».
Он открыл акробатическую школу. Потянулись мальчишки и девчонки со всего побережья. Приезжали на электричке, на попутках. Одного пацанчика на ослике привезли. Очень способный оказался. Колесо делал идеально. Постепенно появились свои звезды. Был армянский красивый парнишка, Ашотик, крутил подряд три или четыре сальто и при этом смешно кривлялся. Глаза черные, с вечной армянской печалью. Но с лукавыми искрами. У матери еще пятеро мал мала меньше, а отец сгинул где-то в России. Ни слуху ни духу. Наклепал шестерых и смылся. Мать была счастлива, что хоть этого пристроила. Он как собачонка около Льва Соломоновича крутился. Даже ночевать у него оставался, когда Левина жена Тамуся на дежурство уходила. Она была акушером-гинекологом и в маленьком городке пользовалась огромной славой. Вторая мать всего поселка! Или роды, или аборт — никто мимо не проскакивал.
Ашотик вырос и превратился в Париса — с тонкой талией, мускулистыми ногами-руками и со всеми остальными необходимыми частями, которые у греков прикрывались виноградным листиком или умышленно изображались недоразвитыми. Чтоб не отвлекать внимания от общей красоты. Ашотик не был древним греком и носил красные трусы с черными лампасами.
Владимир Львович Найдин — доктор медицинских наук, профессор, зав. отделением Института нейрохирургии им. Н.Н. Бурденко. Автор многочисленных научных работ, а также научно-популярных очерков о медицине.Много лет печатает в толстых журналах “рассказы врача”, составившие книги “Один день и вся жизнь” (2005), “Вечный двигатель” (2007), “Реанимация” (2008), “Интенсивная терапия” (2009), “Реабилитация” (2009). Постоянный автор нашего журнала. Последняя публикация в “Знамени” — ““П-т-т, санагория, чать!” Семейная сага” (2009, № 6).В цикле, публикуемом в этом номере, рассказы о родных и близких соседствуют с историями из житейского опыта автора — врача и пациента.
Знаете ли вы, как звучат мелодии бакинского двора? А где находится край света? Верите ли в Деда Мороза? Не пытались ли войти дважды в одну реку? Ну, признайтесь же: писали письма кумирам? Если это и многое другое вам интересно, книга современной писательницы Ольги Меклер не оставит вас равнодушными. Автор более двадцати лет живет в Израиле, но попрежнему считает, что выразительнее, чем русский язык, человечество ничего так и не создало, поэтому пишет исключительно на нем. Галерея образов и ситуаций, с которыми читателю предстоит познакомиться, создана на основе реальных жизненных историй, поэтому вы будете искренне смеяться и грустить вместе с героями, наверняка узнаете в ком-то из них своих знакомых, а отложив книгу, задумаетесь о жизненных ценностях, душевных качествах, об ответственности за свои поступки.
Александр Телищев-Ферье – молодой французский археолог – посвящает свою жизнь поиску древнего шумерского города Меде, разрушенного наводнением примерно в IV тысячелетии до н. э. Одновременно с раскопками герой пишет книгу по мотивам расшифрованной им рукописи. Два действия разворачиваются параллельно: в Багдаде 2002–2003 гг., незадолго до вторжения войск НАТО, и во времена Шумерской цивилизации. Два мира существуют как будто в зеркальном отражении, в каждом – своя история, в которой переплетаются любовь, дружба, преданность и жажда наживы, ложь, отчаяние.
Книгу, которую вы держите в руках, вполне можно отнести ко многим жанрам. Это и мемуары, причем достаточно редкая их разновидность – с окраины советской страны 70-х годов XX столетия, из столицы Таджикской ССР. С другой стороны, это пронзительные и изящные рассказы о животных – обитателях душанбинского зоопарка, их нравах и судьбах. С третьей – раздумья русского интеллигента, полные трепетного отношения к окружающему нас миру. И наконец – это просто очень интересное и увлекательное чтение, от которого не смогут оторваться ни взрослые, ни дети.
![Воровская яма [Cборник]](/storage/book-covers/08/086ec5131cfee1e9284b895205abfa019c8ddf36.jpg)
Книга состоит из сюжетов, вырванных из жизни. Социальное напряжение всегда является детонатором для всякого рода авантюр, драм и похождений людей, нечистых на руку, готовых во имя обогащения переступить закон, пренебречь собственным достоинством и даже из корыстных побуждений продать родину. Все это есть в предлагаемой книге, которая не только анализирует социальное и духовное положение современной России, но и в ряде случаев четко обозначает выходы из тех коллизий, которые освещены талантливым пером известного московского писателя.
Эти дневники раскрывают сложный внутренний мир двадцатилетнего талантливого студента одного из азербайджанских государственных вузов, который, выиграв стипендию от госдепартамента США, получает возможность проучиться в американском колледже. После первого семестра он замечает, что учёба в Америке меняет его взгляды на мир, его отношение к своей стране и её людям. Теперь, вкусив красивую жизнь стипендиата и став новым человеком, он должен сделать выбор, от которого зависит его будущее.
Оксана – серая мышка. На работе все на ней ездят, а личной жизни просто нет. Последней каплей становится жестокий розыгрыш коллег. И Ксюша решает: все, хватит. Пора менять себя и свою жизнь… («Яичница на утюге») Мама с детства внушала Насте, что мужчина в жизни женщины – только временная обуза, а счастливых браков не бывает. Но верить в это девушка не хотела. Она мечтала о семье, любящем муже, о детях. На одном из тренингов Настя создает коллаж, визуализацию «Солнечного свидания». И он начинает работать… («Коллаж желаний») Также в сборник вошли другие рассказы автора.
«Черная кошка в оранжевых листьях» — новая книга Марианны Гончаровой, успевшей полюбиться читателям после выхода веселых, добрых сборников рассказов «Кенгуру в пиджаке» и «Левый автобус». Искренний тонкий юмор и умение ценить радости жизни, виртуозное владение словом и умение парадоксально строить сюжет — вот яркие черты фирменного стиля Марианны Гончаровой. Истории, рассказанные Гончаровой, запоминаются как хорошие анекдоты и делают жизнь хоть немного, но прекраснее. «В областной олимпиаде «Умники и умницы» принимала участие команда из гимназии № 117 в составе Этери Порцхвилашвили, Самуила Липиса, Лаймы Вирт, Давида Баратели и Марка Арубджаняна.
Путь к Богу и Храму у каждого свой. Порой он бывает долгим и тернистым, полным боли и разочарований, но в конце награда ждет идущего. Роман талантливой писательницы Елены Крюковой рассказывает о судьбе нашего современника - Бориса Полянского, который, пережив смерть дочери и трагический развод с любимой женой, стал священником Серафимом и получил приход в селе на реке Суре. Жизнь отца Серафима полна испытаний и соблазнов: ему - молодому и красивому, полному жизненных сил мужчине - приходится взять на себя ответственность за многие души, быть для них примером кротости и добродетели.