Реальность Тардис - [148]

«Что, опять?»

Смех: глубокий, бархатный, раскатистый, словно смеющийся давно и искусно владеет этим навыком – смеяться.

«Ох, уж эти ваши «снова», «опять», «когда». Не умеете вы жить моментом. А я тебе, между прочим, коня нашёл, в яблоках. Такого же упрямого, как ты сама».

«Значит, пришел мой час? И я должна теперь вечность служить тебе, мой господин?»

Женский голос, вначале спокойный и даже немного грустный, под конец фразы становится язвительным.

«Вечно вы, люди, со своими временными определениями. Какая, по сути, разница: сейчас или лет эдак через восемьдесят состоится наш разговор. У меня нет часов, и я могу находиться в любом моменте твоей жизни или, к примеру, своей. Знаешь ли, удобно, когда хочешь пообщаться с самим собой. А вообще, ты прожила достойную жизнь: дети, внуки… правнуки? Поражаюсь, когда вы, люди всё успеваете?!».

«Ну, знаешь ли, для правнуков личное участие уже не так важно… Что ж, тогда в путь?»

«Обязательно, но путь состоит из множества дорог. Пойдём, я хочу показать тебе мою коллекцию».

Мгновенье, и в темноте зажглись болотные огоньки, вызывая воспоминания из далекой, почти забытой жизни. Охотник, словно жонглер, кружит, играет трепетными сгустками света.

«Кто же ты?» – одними губами шепчет женщина, глядя на это чудо.

«Смотри внимательно, это миры. Те, что серовато-белые, как говлит[38] – обычные, изученные, со скучными однообразными сюжетами. Нам они не интересны», – взмах руки, и светящиеся белым блеском шарики удаляются в плотность Тьмы.

«А эти желтые, словно глаза хищника в темноте, – моя личная коллекция. Уникальные, интересные, непознанные. Их будущее не предопределено, и потому мне не известно. Представляешь, как это будоражит!»

«Да, уж, – с горечью в голосе отзывается женщина. – Лучше не знать это самое будущее».

Охотник долго, внимательно смотрит на свою собеседницу, склонив голову на бок.

«Ты права, знания дорого стоят. Когда-то я отдал за них право умереть, и маленькую, но очень нужную часть себя… Однако время не терпит, а я еще столько хочу тебе показать. Вот смотри. Это мир Лю. Ты бы видела, как он сопротивлялся её изменениям! Я уже начал переживать, что то ли камешек не тот, то ли сдвигать там уже нечего. А это Вселенная Агеласта Лициния, у них только наступила эпоха великих географических открытий, а они уже изобрели паровой двигатель! Люблю туда наведываться…А вот твоя реальность. Я назвал её «Реальность Тардис». Смешно, правда, никто из моих камушков не начинал изменения при помощи виртуального письма, да еще отправленного не тому. Было любопытно за тобой наблюдать. Смотри, твой мир только начал желтеть, но прожилки идут далеко вглубь».

«Зачем ты показываешь мне это?»

«О! Манит ли тебя Охота? Хочешь ли ты Дикой скачки? Под копытами твоего коня миры, перед тобой звезды, космический ветер в лицо и дикая необузданная скорость. Готова не быть рассыпанной по Вселенным, а собраться в единое целое? Ты уже одна из нас, осталось лишь поставить ногу в стремя».

Тишина. Тьму окутывает молчание. Густое, как патока, осязаемо-тягучее пульсирующее безмолвие.

«Интересно… – тянет Охотник, – значит, не только ты изменила мир, но и он преобразил тебя. Это очень-очень хорошо, ведь я решил дать тебе выбор. Ты можешь остаться в моей свите, а можешь пройти в любой из белых миров, занять любое тело и попытаться вызвать лавину новых событий. Каково?»

«Жуть. И ты думаешь, я соглашусь?»

«Не важно, что думаю я. Главное, что хочешь ты. И кстати, что бы ты ни выбрала, тебе понравится».

* * *

Проснулась я резко. Мгновенье, и открыла глаза. Сквозь плотно задернутые шторы пробивалось слабое, холодное октябрьское солнце.

Повернула голову, разглядывая мужа. Николай спал, оградившись подушкой. Внимательно посмотрела, раздумывая: будить? Нет? Часы показывали половину восьмого утра, но я всё не могла сообразить, какой день недели. Заработалась. Вчерашний день и тот помнился туманно, размыто.

Всему виной ночной сон. Четкий, яркий, последовательный. Логичный. После таких сновидений в реальности всегда неуютно. Чувствуешь себя, словно примерил чужую шкуру, и она тебе неимоверно жмёт, ограничивая движения. Закрыла глаза. Охотник, миры, другая жизнь, так похожая на эту. Все это саднило, скребло, мешая воспринимать окружающую реальность. Надо собраться, взять себя в руки и начать новый день.

Нехотя поднялась, накинула тонкий халат.

Выходя из комнаты, споткнулась об развалившегося на пороге толстого сиамского кота:

– Рейслин, чтоб тебя! – пробурчала я и замолкла, в ужасе уставившись на животное. Минута молчания затягивалась. Стало стыдно.

– Прости, родной, я знаю, что ты Фродо. Что-то утро какое-то беспокойное, словно проснулась не там и не тогда, где планировала.

Разочарованная своим поведением, спустилась на первый этаж. В зале смотрел мультики сын.

– Чего в школу не собираешься? – спросила скорее на автомате.

– Так воскресенье же, – не отрываясь от экрана, отрапортовал мелкий. – А ты чего в такую рань сорвалась?

– Не спится, – скорее себе, чем ему, ответила я и прошла на кухню. Включила кофе-машину, села на барный стул, подтянув под себя ногу.