Реальность Тардис - [126]

– Тем не менее, вы имели время отвлечься на телефон. Сдайте работу.

Я встала, сняла лист и отнесла его вниз. Написала на нём дату, время, фамилию и сдала.

Из аудитории вышла, даже не хлопнув дверью. В горле стоял горький ком, не позволяющий ни дышать, ни плакать.

Приехала домой, завалилась спать.

На следующий день, как в тумане, поехала смотреть вывешенные результаты.

Неуд. Как и ожидала. Строчки расплылись, к глазам подступили слезы. Скупые, злые, холодные. Два года титанического труда насмарку. Два года дичайшего напряжения вхолостую!

– Татьяна Анатольевна, вы поступили? – раздался сзади скрипучий голос старичка-профессора, что преподавал у нас черчение на подготовительных курсах. «Надо было выбрать его предмет…», – подумалось мне.

Я повернулась, и он всё увидел на моём лице. Но всё же подошёл к спискам, провел пальцем до моей фамилии. Беляева Татьяна рис. Неуд. Стало так нестерпимо стыдно, что я опустила голову, глядя, как две капли упали на мраморный пол. Тем не менее, преподаватель продолжал изучать копию ведомости:

– Так, так, так. Значит, Асмоловский Игнат рис. Отл. Угу, интересно, очень интересно.

И уже повернувшись ко мне:

– Татьяна Анатольевна, пройдемте со мной, пожалуйста.

Я поплелась следом, размышляя, что за «Так, так, так» и кто этот Игнат Асмоловский. Фамилия такая известная и имя знакомое…

Меня привели на кафедру рисунка и посадили на жутко неудобный стул. За дальним столом сидел тот мужик, что меня вчера выгнал с экзамена.

– Найдите-ка мне, пожалуйста, рисунок Беляевой, – обратился преподаватель черчения к лаборанту. Девушка молча порылась в стопке на подоконнике и достала нужный лист. Сидящий на галёрке, кажется, меня узнал и резво подскочил со своего места:

– Карл Иванович, здравствуйте! А листы брать нельзя, они ещё зав. кафедрой не подписаны и не подшиты!

– Так, так, так – не обращая внимания на трепыхания коллеги, мужчина рассматривал мой, едва начатый рисунок. От него не укрылись и заметки относительно времени.

– Что ж вы так, Татьяна Анатольевна? – поинтересовался он у меня.

– Меня выгнали.

– За что?

– Официально за то, что списывала.

– Голову Аполлона? У соседа по парте? – задорно усмехнулся профессор.

– Карл Иванович! – молодой преподаватель снова решил встрять в разговор. – Абитуриентка Беляева использовала сотовый телефон на экзамене, что категорически запрещено правилами ВУЗа!

– А рисовать за поступающих можно? – огрызнулась я. – Покажите мне это правило, я в следующий раз найду, кого вместо себя привести!

– У, как интересно, – Карл Иванович задумчиво на меня посмотрел. – И кто за кого рисовал?

– Не знаю, – буркнула в ответ, – за парня темненького, первый раз его видела и то мельком, преподаватель молодой, что нам листы выдавал и правила поведения на экзамене рассказывал. Потом молча сел и начал рисовать.

– Максим Станиславович вчера на экзамене работал, – беспечно ляпнула лаборант и тут же стушевалась под двумя суровыми взглядами.

– Борис Сергеевич, а вы что на это скажете? – профессор хитро прищурился.

– Ничего подобного не было и быть не могло. Я лично присутствовал на экзамене, как и двое моих коллег. Подобный инцидент не остался бы незамеченным.

– Так, так, так…интересная оптическая фикция получается. Когда абитуриенты видят, а преподаватели нет…

– Провалившие экзамен всегда что-то «видят», чего нет, – огрызнулся Борис Сергеевич.

– То-то и оно, что вчера ко мне поодиночке подошли шестеро ребят и рассказали одну очень занимательную историю, как сына главного архитектора города за счет медалистки взяли. Работать тихо не умеете? – милый дедушка резко превратился в такое, после чего киношные чекисты просто котятками кажутся. – Хотите, как декан юрфака в позапрошлом, лицом в стол и несмываемая слава на местном телевидении?

– Да нет никаких доказательств! – начал распаляться его собеседник.

– У меня видео есть, – вклинилась я в случайно образовавшуюся паузу.

– А я всё думал, Татьяна Анатольевна, когда вы о нем вспомните, – усмехнулся дедок. А с молодого, кажется, резко смыли все краски.

– Копия на компьютере, – зачем-то соврала я и нажала «воспроизвести». На съемке было хорошо видно, как преподаватель подходит, садится, берёт из рук у парня художественный планшет с прикрепленным листком и начинает рисовать.

– Очень занимательное кино. И что вы собирались с ним сделать?

– Журналистам отдать, – тут же нашлась я с ответом.

– Весьма, весьма разумное решение, – разулыбался старичок. – Теперь осталось решить один важный вопрос: мы идем к декану или рисуем здесь?

– Но ведомости… да и зав. кафедрой в отпуске, чтоб подобные решения принимать, – растерялся Борис Сергеевич.

– Хорошо, так даже лучше, – растянулся в улыбке Карл Иванович. – Берите свой лист, Татьяна Анатольевна, и идите за мной. Да, и телефон не забудьте. А то администрация университета за оставленные вещи ответственности не несёт.

Я подхватила свои пожитки, едва поспевая за резво шагающим спасителем. До меня еще не до конца дошло происходящее, но все чувства вопили, что я оказалась втянута в чьи-то, жутко серьезные разборки. Теперь главное, чтобы всё закончилось благополучно.