Реальность и мечта - [33]

Театр — замечательное создание человеческое с высочайшей концентрацией культуры и духа. И быть он должен не кривым, а только прямым, живым зеркалом. Изображая жизнь, театр становится эффективным способом выжить для многих людей в переменчивом мире. Пока театром живут, он не может исчезнуть.

Но забывают об этом часто. Может быть, дело в спешливости нашего времени. Еще Пушкин говорил, что «служенье муз не терпит суеты». Однако же она повсеместно овладевает людьми. А время заставляет их бежать, тянет за собой деньга и желание прославиться. Бывает, что, получив эфир, наши небезызвестные соотечественники рассказывают о себе, пожалуй, больше, чем сами того стоят. Любым способом привлечь к себе внимание — вот залог успеха в рамках массовой культуры. Многие приняли такой принцип на вооружение. Из-за этого в творческой среде все случается походя, обо всем судят мелкотравчато, и нет события для достойной оценки критиков и зрителей.

Наша жизнь зависит от того, чем жив мир за нашими дверями. Жизнь в театре не исключение. Я всегда понимал это и старался шагать в ногу со временем, а сегодня с сожалением отмечаю, что время бежит слишком быстро для моего возраста. Поэтому почти десять лет назад я сложил полномочия председателя Союза театральных деятелей. Поэтому теперь в родном театре я также снимаю со своей головы «мономахову шапку» художественного руководителя. Из-за этого кто-то уж говорил, что меня надо записать в Книгу рекордов Гиннесса как человека, дважды отказавшегося от таких постов в театральной иерархии, с которых добровольно не уходят. Ну что ж, пусть так. Я сделал этот непростой шаг, чувствуя, что больше не могу работать в полную силу, потому что время сурово и оно опять требует новых лидеров и новых имен.

Роли, роли, роли

Жизнь актера в театре — это прежде всего его роли. Поэтому мне хочется немного рассказать о тех работах разных лет, которые показались интересными мне самому или вызвали резонанс у зрителей.

Я уже останавливался на том, какое значение в самом начале моей актерской карьеры имел спектакль «Крепость на Волге», хотя славы Вахтанговскому театру он и не составил.

Также в конце учебы в Щукинском училище на мою долю достались две серьезные и, надо сказать, точно определяющие мое актерское лицо — так называемого социального героя — роли. Это Нил в «Мещанах» Максима Горького и Макеев в пьесе Константина Симонова «Чужая тень» — бескомпромиссный, железномыслящий, все знающий человек. Сюжет второй пьесы, пожалуй, точно отражал тогдашние тенденции в искусстве и в жизни…Вообще занятно бывает рассуждать о том, как те или иные пьесы соотносятся с действительностью и какая участь уготована им в театре. Все стареет. Но, пожалуй, ничто не стареет так быстро, — как пьесы, отражающие не процесс жизни, не ее глубины, а сегодняшнюю злобу дня, сиюминутность, которая уже завтра становится неинтересной и даже смешной. В этом плане Театру имени Вахтангова повезло — на его сцене редко шли спектакли- однодневки, да и то в основном по нажиму сверху, так сказать, по-советски. Однако такое везение не случайность, а закономерность, произошедшая из грамотного руководства театром в разные годы, из толковой режиссуры, из профессионализма труппы и рабочих сцены, из коллективного, наконец, чувства вкуса и красоты и еще из многих и многих слагаемых. И когда меня приняли на службу в театр, я волей-неволей должен был соответствовать этим высоким требованиям. Я и выкладывался, и ста- алея в любой постановке отыграть свои роли с максимальной 'тдачей сил, а уж в хорошей — само собой.

«Мещан» ставил Леонид Моисеевич Шихматов. Работа { этом выпускном спектакле оказалась для меня тяжелой, пото- iy что Нил, пожалуй, одна из сложнейших ролей горьковского епертуара. Он сложен своей идеальностью, декларативностью, оторую уж очень тенденциозно заявил в пьесе автор. Это, ко- 1ечно, не дискуссионный образ. Демонстративно противопос- авленный мещанам, Нил и схематичен, и в чем-то однолинеен.: ак, по крайней мере, я его воспринимал и, не имея еще необхо- имого жизненного и артистического опыта, пытался эту декларацию и сыграть. Отсюда в моей игре появились нажим, петуши- ibie перья, фальшь. Я понимал ложность и натугу своего Нила, to чем больше старался, тем хуже получалось. Товарищи меня обгоняли, находя и образ, и характерность, и человеческую ин- 1ивидуальность своим героям, а я лишь проговаривал реплики ^естественным голосом и понимал, что образ не складывается.

Составляя биографию Нила, а это один из элементов работы 1ад образом, я среди прочих нафантазированных подробностей то жизни придумал и такое: Нил физически очень силен. Про таких говорят: крепко сбит. И представил я себе, как он легко, играючи переплывает Волгу, получая от этого огромное наслаждение. И вот когда я увидел это, увидел очень подробно, как он саженками плывет к тому еле видимому берегу, а кругом необъятная ширь, ласковое солнце и жаркий июльский день, как- то собрался его образ в моем мозгу. И надумал я, что вот так, как получает Нил удовольствие от плавания, так же обретает удовлетворение и от борьбы с тем, что ему не нравится. И если он заявляет, что жить надо так, а не иначе, то это идет не столько от уже выработанной программы жизни, сколько от озорного желания вступить в единоборство с сильным. А по пьесе его противник старик Бессеменов действительно силен, и другим я его себе не мыслил.