Реальность 7.11 - [34]
— Оодзи не использует карты…
Хватка на секунду ослабла. Я воспользовался замешательством противника и наугад ухватился за воздух в том месте, где, по моим расчётам, находилась его нога. Бинго! Что было силы я дёрнул на себя и услышал вскрик невидимки и шум его падения.
— Так вот как выглядит Коома! — успел я сказать перед тем, как он лягнул меня в грудь. Я лишь хрипло засмеялся, продолжая цепляться за невидимку. Меня разбирал нервный смех, вызванный облегчением от правильной и всё объясняющей догадки: я напоролся на вражеского стратега, оснащённого способностью к мимикрии.
Чтобы игра закончилась победой, руки стратега должны коснуться флага. Так что в одном я мог быть уверенным: пока я удерживал его на месте, игра продолжалась. Каждая завоёванная мною минута увеличивала наши шансы на победу, потому что Оодзи наверняка уже разобрался в ситуации. Так что я старался изо всех сил. Поначалу это было даже легко. Я всего лишь цеплялся за его туловище, предоставив ловушке работать за меня. Как живой якорь, я мог удерживать невидимку, полагаясь только на силу и цепкость рук. Некоторое время мы, сцепившись, туда-сюда мотались по асфальту. Но вот он опомнился от падения, снова начал соображать, и на мою голову обрушился град серьёзных ударов.
— Вы действительно идиот, — в промежутках между смехом и побоями высказался я. — Вам не следовало приближаться…
В этот момент я почувствовал, что мой капкан жмёт уже не так сильно. Поскольку повреждения головы не лучшим образом влияют на умственные способности, я подумал, что мне почудилось. Но непрерывное копошение в районе голени продолжалось. Почуяв изменение боевой ситуации, невидимка замер. Я воспользовался этим, чтобы бросить взгляд на свою правую ногу. Биоткань над ней вспучилась и пёрла наверх, как дрожжевая опара. Её трансформация была такой удивительной, что застыл и я.
Сначала она была гладкой, как большой слизняк. Но под её обтекаемой гладью ощущалась непрерывная дрожь, выдающая усиливающееся напряжение. Продолжая вытягиваться, она нарастила себе рельефность и стала волнистой, а потом закрутилась против часовой стрелки. Она была уже ростом со взрослого человека. Потом с обеих её боков отделились два гибких змеящихся отростка. Их извивающиеся концы раздвоились раз, другой — и меня неожиданно замутило, когда я понял, что это похоже на пальцы. Одновременно тварь пыталась отрастить голову — если только этот круглый слепой шарик на верхнем её конце можно было назвать головой.
Невидимка рядом со мной испустил громкий, панический визг, и это послужило сигналом к бегству. Я тоже закричал, оттолкнулся освободившейся правой ногой от нижнего конца растущей твари, перевернулся на карачки и где ползком, где оскальзываясь, где бегом — бросился прочь.
Припустил я так, что пятки засверкали. Долго выдерживать подобный темп было невозможно, и, свернув в очередной лабиринт узких улочек, я перешёл на быстрый безостановочный шаг. Я шёл не разбирая дороги, подгоняемый страхом, который отнюдь не делался привычнее оттого, что Арена с завидным упорством вгоняла его мне под кожу. А так как связи у меня ни с кем не было, я начал разговаривать вслух.
— Ну, хорошо, — говорил я, — допустим, Оодзи не прав, и это действительно какая-то особая форма жизни… Зародившаяся здесь. Я не знаю, как все её проглядели, но… Это ведь не самый важный вопрос. Вот-вот. То, как она зародилась, пусть выясняют эксперты. А мы будем рассуждать логически… Что о ней можно сказать? Или по-другому. Насколько она опасна? Да, это главный вопрос. Самый важный и самый насущный вопрос для того, кто вынужден спасаться из её лап.
Пока я бормотал всю эту чушь, моё дыхание слегка выровнялось. Я успокоился настолько, что перестал поминутно бросать тревожные взгляды через плечо. Вместо этого я сосредоточился на пути, которым шёл, и… буквально упёрся носом в светящуюся стрелку, украшавшую псевдоторец ближайшего дома.
«Откуда здесь стрелка?» — подумал я. Словно откликаясь на мой невысказанный вопрос, стрелка подмигнула и слегка изменила направление. Когда я заметил её, золотое остриё смотрело строго вниз. Теперь она расположилась наискосок, указывая куда-то за моё левое плечо. Повернувшись, я увидел утопленную в стену дверь чёрного хода. Дверь выглядела так, словно её не открывали годами.
— Чертовщина и сбоку бантик, — вслух произнёс я. Стрелка продолжала упорно указывать мне путь. В этом мире белого света она казалась концентрированным лучиком солнца, неизвестно как пробившимся сквозь плотное вещество. Она была загадочна, но и красива тоже. Возможно, поэтому я ей поверил. Подойдя к двери, я взялся за ручку и тут же услышал тихое щёлканье внутри замка. Дверь отворилась так легко, словно только и ждала прикосновения. Внутри было темно, однако сразу за порогом проступила новая стрелка. Она сотворила на пёстрой плитке пола слабый контур тёплого света. Я неуверенно выглянул на улицу: разумеется, указующего знака на стене уже не было.
— Ладно, — пробормотал я себе под нос, — дали говно, давайте и ложку.
С этими словами я сделал шаг в темноту. Моя нога ещё находилась в движении, а стрелка уже переместилась на несколько метров вперёд. Отпущенная дверь закрылась беззвучно, и когда я оглянулся через плечо, то не увидел на её месте ничего, кроме мрака. Я осторожно прокашлялся.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В этом немного грустном, но искрящемся юмором романе затрагиваются серьезные и глубокие темы: одиночество вдвоем, желание изменить скучную «нормальную» жизнь. Главная героиня романа — этакая финская Бриджит Джонс — молодая женщина с неустроенной личной жизнью, мечтающая об истинной близости с любимым мужчиной.
Книга эта – вне жанра. Книга эта – подобна памяти, в которой накоплены вразнобой наблюдения и ощущения, привязанности и отторжения, пережитое и содеянное. Старание мое – рассказывать подлинные истории, которые кому-то покажутся вымышленными. Вымысел не отделить от реальности. Вымысел – украшение ее, а то и наоборот. Не провести грань между ними. Загустеть бы, загустеть! Мыслью, чувством, намерением. И не ищите последовательности в этом повествовании. Такое и с нами не часто бывает, разве что день с ночью сменяются неукоснительно, приобретения с потерями.
Автор книги В. А. Крючков имеет богатый жизненный опыт, что позволило ему правдиво отобразить действительность. В романе по нарастающей даны переломы в трудовом коллективе завода, в жизни нашего общества, убедительно показаны трагедия семьи главного героя, первая любовь его сына Бориса к Любе Кудриной, дочери человека, с которым директор завода Никаноров в конфронтации, по-настоящему жесткая борьба конкурентов на выборах в высший орган страны, сложные отношения первого секретаря обкома партии и председателя облисполкома, перекосы и перегибы, ломающие судьбы людей, как до перестройки, так и в ходе ее. Первая повесть Валентина Крючкова «Когда в пути не один» была опубликована в 1981 году.
В романе, написанном нижегородским писателем, отображается почти десятилетний период из жизни города и области и продолжается рассказ о жизненном пути Вовки Филиппова — главного героя двух повестей с тем же названием — «Когда в пути не один». Однако теперь это уже не Вовка, а Владимир Алексеевич Филиппов. Он работает помощником председателя облисполкома и является активным участником многих важнейших событий, происходящих в области. В романе четко прописан конфликт между первым секретарем обкома партии Богородовым и председателем облисполкома Славяновым, его последствия, достоверно и правдиво показана личная жизнь главного героя. Нижегородский писатель Валентин Крючков известен читателям по роману «На крутом переломе», повести «Если родится сын» и двум повестям с одноименным названием «Когда в пути не один», в которых, как и в новом произведении автора, главным героем является Владимир Филиппов. Избранная писателем в новом романе тема — личная жизнь и работа представителей советских и партийных органов власти — ему хорошо знакома.
