Реальная угроза - [15]
Жестом велев мне оставаться на месте, Павлов обошёл стол, передвинул одно из кресел и уселся напротив меня.
— Теперь поговорим о тебе. Ты, видно, вбил себе в голову, что тебя взяли в Астроэкспедицию из-за того, что ты — сын Бруно Шнайдера?
— А разве это не так?
— Нет, не так. Вернее, не совсем так. Хотя должен признать, что определённую роль это сыграло, но… Давай расскажу всё по порядку. Позавчера меня вызвал адмирал Фаулер и сообщил, что собирается провести эксперимент. Лучший выпускник и такое прочее — словом, то, что я говорил тебе при нашей первой встрече. В ответ я возразил ему, что это не в наших правилах, а если и менять правила, то для эксперимента нужно отобрать не одного, а группу лучших выпускников. Тогда адмирал выложил всю правду — о том, как ему позвонил шеф Гонсалес и рассказал о твоих затруднениях…
— Гонсалес из «Интерстара»? — вырвалось у меня. Мне было известно, что словом «шеф» в ВКС принято называть главных старшин. — Так он тоже?…
— Да, он тоже. Как я понимаю, этот старик до сих пор молится на твоего отца и считает его героем. Он собирался прибегнуть к каким-то махинациям, я полагаю, не совсем законным, что принять тебя в «Интерстар». Но прежде, зная из разговора с тобой, что ты мечтаешь об Астроэкспедиции, он решил задействовать свои старые связи. Во время мятежа он служил главным старшиной на корабле, которым командовал адмирал — тогда ещё капитан — Фаулер. Поэтому Гонсалес обратился к своему бывшему командиру с просьбой помочь тебе. А адмирал решил, что стоит попробовать.
— Ну вот… — начал было я.
— Погоди, я ещё не закончил. Мне сразу не понравилась эта затея, и я посоветовал адмиралу позвонить шефу Гонсалесу и сказать, что ничего не получится. Мол, пусть он берёт тебя в «Интерстар», а мы умываем руки. Но адмирал не согласился и уже приказал мне проверить тебя в деле. Ослушаться приказа я не мог, однако решил во что бы то ни стало завалить тебя на этом экзамене. Пойми, парень, здесь не было ничего личного, просто мне претило всё это кумовство. Ну, и не стану отрицать, что не последнюю роль в моей предвзятости к тебе сыграло то обстоятельство, что ты сын Бруно Шнайдера. Поначалу я был уверен, что ты наделаешь достаточно ошибок и на посту помощника штурмана. Но уже после взлёта мне стало ясно, что мои надежды напрасны. Поэтому я пересадил тебя за пульт погружения — и ты показал себя с самой лучшей стороны. Лишь тогда я понял, как был несправедлив к тебе, и уже без всяких задних мыслей дал знак шкиперу, чтобы он поставил тебя во главе вахты. Ты и с этим справился, причём справился блестяще. А после того, как ты сменился, Томассон заявил, что хочет видеть тебя в своей команде — у него как раз была одна вакантная должность пилота. Так что мы взяли тебя не из-за отца, вовсе не из-за отца.
Некоторое время я обдумывал услышанное.
— Но ведь всё началось с того, что я проболтался перед Гонсалесом. Если бы не это…
— Ну и что было бы дальше? Вот скажи: что ты собирался делать?
— Гм. Ради шутки подать заявление в ВКС. Меня бы не приняли.
— Верно, не приняли бы. Но не прогнали бы пинком под зад, не сказали бы: «Проваливай, нам не нужен сын путчиста». Нет, ничего подобного. Твоё заявление дошло бы до министра обороны, а тот позвонил бы нашему адмиралу и сказал: «Здесь щенок Шнайдера, просится на военную службу. Забирайте его к себе, в ваше фашистское логово».
— Вы уверены?
— Я это знаю. Был уже прецедент с сыном одного из ближайших соратников твоего отца. Там, правда, было проще, парень рвался в космическую пехоту. Его зачислили в нашу десантную службу. Вот так. — Павлов встал. — Это всё, сублей. Я больше не хочу слышать ни слова об адмирале Шнайдере. Он остался в прошлом. А вы думайте о настоящем и будущем. Понятно?
— Так точно, сэр! — ответил я.
8
Был уже поздний вечер, когда я вошёл в вестибюль своего многоквартирного дома. Втайне я надеялся повстречать кого-то из знакомых жильцов, чтобы покрасоваться перед ними в новенькой форме, но, к моей досаде, ни в самом вестибюле, ни в лифте никого не было.
Впрочем, особо я не огорчился. Главное, что дома меня ждала Элис. Я позвонил ей ещё с базы, однако решил не портить сюрприз и ничего конкретно не сообщил — лишь то, что меня приняли на службу. Предложение отметить это событие в компании её подружек я отклонил и сказал, что хочу разделить радость только с ней одной, не устраивая никаких шумных оргий. Она с энтузиазмом согласилась.
Поднявшись на лифте, я открыл дверь своей квартиры — там было темно, хоть глаз выколи. Но это не застало меня врасплох. Я знал, что последует дальше, и на ощупь прошёл в гостиную.
Вспыхнул свет, грянула музыка — правда, на сей раз не «С днём рождения!», а гимн Астроэкспедиции. Стены и потолок гостиной были украшены серпантином, посреди комнаты стоял празднично накрытый стол, а рядом — Элис в своём восхитительном голубом платье с блёстками.
