Реализм с человеческим лицом - [13]

Хотя Ганс Рейхенбах не был реалистом с большой буквы “Р”, он выработал концепцию задачи философии[24], которая, в случае успеха, могла бы спасти Реализм от недавно возникшего возражения. Задача философии, писал он, состоит в различении того, что есть факт, и того, что есть соглашение (“определение”) в нашей системе знания. Проблема, однако, в том, что философское различение между “фактом” и “определением”, на которое опирался Рейхенбах, потерпело крах. Другой пример, не слишком отличающийся от приведенного, рассматривает конвенциальный характер любого возможного ответа на вопрос: “Является ли точка тождественной множеству сфер, которые в ней сходятся?”. Мы знаем, что можем рассмотреть расширенные области как простые объекты, “отождествить” точки с наборами концентрических сфер, и тогда все геометрические факты будут представлены очень хорошо. Мы знаем, что также можем рассмотреть точки как простые объекты, а сферы как наборы точек. Но само утверждение, что “мы можем сделать и то, и другое”, предполагает неоднородное основание эмпирических фактов. Фундаментальные изменения в физике могут изменить всю картину. Поэтому “соглашение” не означает абсолютное соглашение - истину по установлению, свободную от любых элементов “факта”. С другой стороны, возможность восприятия даже такой “реальности”, как дерево, зависит от целой концептуальной схемы, в частности от языка. Проблема в том, в какой мере что-то является фактическим и в какой мере оно является конвенциональным? Мы не можем сказать с определенностью, что “такие-то и такие-то элементы мира являются сырыми фактами, а все остальное является соглашением или комбинацией этих сырых фактов и соглашений”.

Таким образом, я говорю о том, что элементы того, что мы называем “языком” или “мышлением”, проникают настолько глубоко в то, что мы называем “реальностью”, что сам план представления нас самих как “топографов” чего-то “независимого от языка” скомпрометирован полностью и с самого начала. Как и Релятивизм, но в другом плане, Реализм является невозможной попыткой увидеть мир из Ниоткуда. В этой ситуации существует искушение сказать: “посредством этого мы делаем мир” или “наш язык производит мир”, или “наша культура производит мир”, но это будет лишь другой формой той же ошибки. Если мы уступим, мы еще раз посмотрим на мир – единственный мир, который мы знаем, – как на продукт. Один род философов рассматривает его как продукт сырого материала – Неконцептуализированной Реальности. Другой – как создание ex nihilo. Но мир не является продуктом. Он является просто миром.

В таком случае, где находимся мы? С одной стороны, думаю в этом пункте Рорти понравится то, что я говорю, а именно, наша картина мира ничем не может быть “оправдана”, однако ее успех оценивается интересами и ценностями, которые одновременно развиваются и изменяются во взаимодействии с нашей развивающейся картиной самого мира. Как только устраняется абсолютная дихотомия “соглашение/факт”, по тем же самым причинам устраняется (как давно доказывал Мортон Уайт[25]) абсолютная дихотомия “факт/ценность”. С другой стороны, частью самой картины является то, что мир не есть ни продукт нашей воли, ни продукт наших склонностей говорить определенным способом.

Хилари ПАТНЭМ. РЕАЛИЗМ С ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ ЛИЦОМ.// Аналитическая философия: становление и развитие. Антология. Общая редакция и составление А.Ф.Грязнова. М. – 1998.С 466-494.