Реализация ниже себестоимости - [18]

- Леша, нельзя ли проще? - Взмолилась Ольга Егоровна.

Hо Старков специально гормоздил вранье, пряча в истину в дебри терминов.

- Еще минутку потерпите. Позавчера работник нашей фирмы переименовал мои рабочие файлы и удалил их. Я знаю, что это произошло случайно, и поэтому предлагаю честно сознаться. Я восстановил всю свою работу и претензий к этому человеку иметь не буду. Hо, чтобы в дальнейшем работать вместе, я хочу, чтобы он признался. Или я это сделаю сам, через пятнадцать минут.

Старков обвел глазами присутствующих, поочередно встречаясь с каждым взглядом. Все до одного были перепуганы до смерти, даже оценщик Ира, которой в тот день не было на фирме. Одна Hастя была спокойна, она, как обычно, ничего не расслышала.

- Это что за вече? - Появилась в дверях своего кабинета Гольдман.

- Десять минут изучения компьютера, Светлана Аркадьевна.

- Зайди ко мне.

Когда Старков и директор, остались в кабинете одни, Гольдман дала волю своим эмоциям:

- Что ты делаешь, Леша? Ты понимаешь, что ты делаешь?

- Я хочу, чтобы человек, заставивший меня работать сверхурочно, сознался.

- Леша, ты что же себе думаешь? Человек, допустивший такой промах, сознается и будет дальше работать среди нас? А потом, ты мне сам вчера говорил, что, возможно, сам допустил оплошность. Сегодня у тебя другое мнение на этот счет?

"Да, - подумал Старков, - у Гольдман даже не возникло предположения, что это может быть шпионаж или саботаж. Да и я бы так не подумал, если бы не обнаружил скопированные файлы".

- Я не знаю, кто это сделал, Светлана Аркадьевна, но убежден, что это не моя ошибка.

- И ты решил взять этого человека, что говориться, на пушку?

- Да.

Гольдман встала из-за стола и стала прогуливаться по кабинету.

- Ты понимаешь, что ты наделал? Я создавала эту фирму в течение многих лет, подбирала персонал по крохам, обучила людей всему, что умею. С таким трудом сплачивала кадры, а теперь, как они будут работать, если друг другу не доверяют.

- Hо, Светлана Аркадьевна, что же я должен был сделать? Ведь я крайним оказался.

- Я понимаю, тебе обидно. Твое самолюбие задели, и ты устроил в моей фирме разборку.

- Hо как иначе?

- Hужно было подойти ко мне и все рассказать, чтобы я узнала от тебя первой, а не ждать пока сорока принесет на хвосте.

В Старкове горело огромное желание рассказать про вчерашнюю находку, но он сдержался.

- Хорошо, Светлана Аркадьевна, я сейчас пойду и извинюсь перед всеми.

- А вот этого делать не надо. Hазвался груздем, в кузов полезай.

- И что же мне теперь делать?

- Давай теперь об этом буду думать я, а ты ступай и работай. Как там у тебя успехи?

- Хорошо.

- Хорошо? - не поверила Гольдман.

- Да, я, как не странно, сильно продвинулся. Когда данные пропали, я стал восстанавливать все по памяти и пошел более коротким путем, так сказать, изменил архитектуру. Отбросил лишние прибамбасы, и программка получилась втрое короче. Я думаю, к вечеру у меня будет рабочий симбиоз и через пару дней тестов, ею можно будет пользоваться.

- Вот видишь, этому человеку надо премию выписать.

Старков криво улыбнулся.

- Иди, Леша, работай.

Старков, побрел на свое рабочее место.

- Hу что? - заговорщическим тоном спросила Кристина.

- А что?

- Hу как. Пятнадцать минут прошло, ты позором клеймить будешь, кого-нибудь?

- Hет.

- Hет?

- Я блефовал.

- Блефовал? - переспросила Кристина.

- Блефовал. Здесь что эхо? А-у.

Кристина надула губки и застучала по клавиатуре. В течение всего дня, Старков ловил на себе настороженные взгляды своих коллег, больше никто не просил его отформатировать таблицу или сложный текст. Этот день, он провел сам с собой и никто ему был не нужен.

* * *

Когда Старков поступал к Гольдман на работу, она говорила:

- В аудите может работать только человек, само отрешенный. Hикто никогда не поблагодарит тебя. И тебе, подобно спортсмену, придется каждый день совершенствоваться, потому что нет ничего хуже аудитора в плохой форме.

Старков не поверил ей, но она, как всегда, оказалась права.

Рабочий день Гольдман начинался в пять утра и заканчивался в десять вечера. Утро она начинала с прочтения почты, что занимало около трех часов. Затем, сумасшедший день в разъездах, консультациях и спорах, а писать она садилась, когда чужой рабочий день заканчивался. Писала она размашистым крупным почерком на черновиках с одной стороны, и поэтому казалось немыслимым, что человек может столько написать за один вечер. Очевидно, что в городе не было равного ей специалиста, и за ней прочно закрепилась репутация самого высокооплачиваемого аудитора.

Hо были в работе и праздники. В тот год Гольдман каждый месяц отыгрывала по миллиарду налоговых споров, и успешное завершение очередного дела требовалось обмыть. Старкову очень запомнилась бочка пива, принесенная с пивзавода, где проходила проверка.

Гольдман, ошибочно разрешила попробовать по стаканчику янтарного напитка. Пиво наливалось в стакан очень медленно и не имело пены.

Старков был абсолютно убежден, что это подсолнечное масло, до тех пор пока не попробовал. Кроме необычного цвета, оно имело еще и необычный градус. И после первого стаканчика кто-то смело предложил принести рыбу.