Реализация - [38]

Валера обернулся к Сво и, облизнув пересохшие губы, высказал, как ему казалось, дельную мысль:

– Лица бы нам закрыть чем-нибудь.

Сво обреченно вздохнул:

– Не гоняй, уже перетерли… Заедем в одно место и возьмем… Надо туда, где они лавэ принимать будут, заранее подрулить, чтобы оглядеться.

– Успеем, – кивнул Штука, – время еще есть.

– Тебе виднее, – дернул плечом Сво. На лице его не было и тени усмешки. Всю иронию он умудрился выразить движением плеча.

Минут через пятнадцать помощник Гамерника Шиша подогнал прямо к садику полуторагодовалую «девятку». Перш взял техпаспорт, выписанную от руки доверенность, подкинул на ладони ключи и скомандовал:

– Поехали.

Валера встал, ощущая в животе все тот же неприятный холод, и пошел к машине. Гамерник не стал желать им удачи, лишь бросил вслед:

– Жду отзвона. По старой схеме.

– Все будет красиво! – хохотнул Сво. – Готовь банкет.

Перш уселся за руль, Валерка забрался на заднее сиденье, думая, что кресло рядом с водителем займет Сво, но тот сел с ним рядом. Машина тронулась.

– Обрисуй место еще раз, – не оборачиваясь, бросил Перш.

Штукин объяснил, куда ехать. Перш кивнул:

– Во сколько там все начнется? В четыре? Тогда у нас еще запас по времени имеется. Сейчас заедем в одно место, возьмем кое-что и – с Божьей помощью…

– Похавать бы, – сказал Валерка. – В животе урчит.

Штукин предполагал, что они заедут в какую-нибудь кафешку, а там он зайдет в туалет и оттуда тихонько отзвонится Юнгерову, чтобы тот предупредил Крылова с Рахимовым. Однако его предложение перекусить никто не поддержал.

Перш достал из кармана куртки кассету и воткнул ее в магнитолу. В салоне зазвучал агрессивный негритянский рэп. Перш начал поводить в такт плечами:

– Ничего не понимаю, но чувствую душу улиц!

Сво захохотал непонятно над чем и начал рассказывать Штукину анекдоты. До Валерки постепенно стало доходить, что все идет не совсем так, как задумывалось им, но он еще боялся поверить в это до конца, только в животе становилось все холоднее и холоднее.

«Девятка» мчалась по Московскому проспекту в сторону выезда из города.

– Похавать, говоришь, – задумчиво сказал вдруг Перш. – А что? Можно и похавать. Есть тут одно местечко…

Машина резко свернула направо, потом налево, потом еще раз направо через проходной двор и вырулила к пустынному скверу. Перш затормозил, вышел из машины и быстро открыл заднюю дверь. Штукин даже испугаться не успел, почувствовав на ребрах сталь ствола… Очень быстро и деловито «лифтеры» обыскали его, забрав мобильный телефон и «Осу». Это оружие самообороны Перш взвесил на ладони и сказал, не повышая голоса:

– Ты, борзой щенок, ехай с нами, посапывая. А то – напильником в ноздрю – гайморит тебе вылечим. В лифте не окочурился – и здесь можешь не сдохнуть. Понял, али катанием?

– Я понятливый, – сквозь зубы сказал, словно сплюнул, Валера.

– Ты слышал, как он это сказал? – возмутился Сво.

Перш ухмыльнулся и стволом сильно ударил Штукина в грудь. У Валерки перехватило дыхание, и он, не играя, закряхтел от боли.

– Понятливый ты наш! – схватил его рукой за волосы Сво. – Откуда такой гонор?! Я что, снова к батарее прикованный? А?! А браунинг этот ты не на нас прихватил?

Сво взял у Перша «Осу» и ткнул ею Валерку в лицо. Штукин ничего не ответил. В его голове каким-то диким хороводом кружились осколки мыслей. Валера сжал губы и попытался успокоиться, попутно выравнивая дыхание. Между тем Сво внимательно начал рассматривать «Осу». Перш засунул свой ствол за ремень брюк, закрыл заднюю дверь и снова вернулся на водительское кресло. Когда он уселся, Сво выстрелил из «Осы» Штукину в грудь. Удар резиновой пули пришелся в ребра через куртку, но Валере все равно показалось, что его огрели железной палкой. Салон сразу наполнился кисловатым пороховым дымком.

– Громко бабахает игрушка, – не обернувшись, сказал Перш, заводя машину.

Штукину было больно, а еще его сильно затошнило.

– Что-то мне нехорошо, – тихо сказал Валерка и начал сползать с сиденья.

Сво подхватил его рукой и завалил на сиденье. Все звуки стали доходить до Штукина, словно сквозь вату. Валерка подумал, что засыпает. Он еще успел услышать, как Сво, вертевший в руках «Осу», говорит Першу:

– Во какая штука!

А потом Валерка потерял сознание… Забытье походило на сон. Штукину чудились какие-то голоса, мерещились какие-то видения, в которые иногда вторгалась явь: так ему показалось в какой-то момент, что он приходит в себя, осознает себя в машине, заезжающей в какой-то двор… Но потом Валерка снова проваливался в беспамятство.

…Когда он начал по-настоящему приходить в себя, то сначала услышал голоса – разговаривали Перш и Сво. Машина, упруго покачиваясь, шла куда-то на большой скорости. Валерка полулежал на заднем сиденье, привалившись головой к дверце. На всякий случай глаза он пока открывать не стал. Грудь по-прежнему болела, но дышать было можно, не сопровождая каждый вдох-выдох стоном. Штукин прислушался. Говорил Сво:

– …Я ведь почему пару лет назад драпанул из Севастополя? Хобот, смотрящий наш, дал мне порученьице: «Пошукай, кто ломит нас… и в средствах не стесняйся!» А у меня тогда в ментовке много людей близких было. Ну, и я, простая голова, шукаю и шукаю, шукаю и шукаю! Зорге хренов… И тут случайно переспал с одной девкой, а она запала на меня. А девчонка-то в каком-то там секретном информационном центре работала… короче, агентов ихних оформляла, какие-то карточки, как она говорила, заводила… В общем, канцелярская канитель. То да се… А она ведь не знала, с кем я и как. И раз поет мне: мол, есть такой Хобот, а о нем даже газеты писали, так вот он, как мусора выражаются, – на связи состоит! Короче – дятел! Я притих. Говорю, мол, дай документик посмотреть. Дескать, мы его по телевидению продернем, мафию разрушим… В общем – несу всякую околесицу. А она, дура, возьми – и принесла!