Реалити-шоу «Властелин мира» - [14]

Сейчас бы повиниться Таньке, да какое там, написано же в книжке «Искусство делать деньги» правило первое: никогда не сдавайся. И Танька сдаваться не будет, юркнула на улицу и бежать.

И дед со стены двустволку сдёрнул. Видно, не узнал Таньку, за какую-то чужую девчонку принял, то ли припугнуть решил, то ли что…

Бежит Танька. И прямо машинёшке какой-то под колёса, вот некстати, разъездились тут…

– Ты чего, малява, жить надоело?

Парни на Таньку смотрят. Большие парни, здоровые, бошки бритые. И дед из калитки выходит, прихрамывает… и ордена у Таньки в ладошке, вот они…

– Нехило, малява… это ты где отхватила такие?

Молчит Танька.

– Чего, язык проглотила?

– Пацаны, это за ней, похоже, дедуля гонится…

– Айда, малява, садись уже, довезём… А то выловит тебя дедок этот, посадят, хрен выйдешь…

– …ну ты вообще долбанутая, за пятьсот рэ… за такие штуки меньше трёх тыщ вообще не бери, поняла? Всё-то тебя учить надо… ничё, я сам такой был…

Боязно Таньке. И самой странно, отчего боязно. Как-то не так она себе представляла тот день, когда у неё всё будет. Всё-всё-всё. Вот как у Лариски, дуры, и даже больше. Думала, будет на седьмом небе от счастья, видела себя в эту минуту чуть ли не королевой галактики, а всё так простенько оказалось. А парни молодцы, перепродали кому-то ордена втридорога, у Таньки в жизни столько денег не было, ну и парням, конечно, досталось. Накупила Танька всего-всего, и туфельки с позолотой, и джинсы с колечками по всей длине, и юбку-кожанку, и футболочки такие прикольненькие сейчас есть, там штучки на них всякие нашиты, булавки-подвески, и сумочку со стразами, Лариска, дура, увидит, подохнет от зависти…

И всё равно как-то не так на душе, а что не так, и самой непонятно. А ну да, ещё айфон себе хороший хотела, на айфон уже денег не хватило, вот, блин, такая гора деньжищ была, всё равно кончились…

– Давно промышляешь-то?

Это Артур спрашивает. Он так Таньке представился, Артур, то ли правда Артур, то ли понарошку.

– Да…. Недавно.

– Недавно, это сколько раз на деле была?

– Пе… первый.

– Тю-у, сал-лага… То-то смотрю, зуб на зуб не попадает… ничего, выучишься…

Танька не понимает, чему ей выучиваться. Танька вообще не согласна, что надо чему-то выучиваться, эти вон, которые на обложках журналов, у них вообще образования хрен да маленько, а гонорары такие, что мамке с папкой с их зарплатой копеечной и не снились.

А Артур этот ничего… с таким бы в школу прийти под ручку, девки все вообще от зависти сдохнут, а Лариска, дура набитая, раз и навсегда заткнётся, пусть только вякнет ещё что…

– А чё у тебя телефон срамной такой?

Это Артур говорит. Вот, блин, и здесь начинается, у парней-то у всех телефоны навороченные, где только взяли, а у Таньки нокиа позорный, он даже эм-эм-эски не отправляет…

– Телефон нормальный хошь?

– Хочу…

– Ну так это дальше надо денежки зарабатывать… орденочки продавать…

– А… где взять?

– Где, где, в Караганде… Адресочек тут один на примете есть… Там этих орденов должно быть, как…

Димка кусает губы. Таньки нет. Её никогда нет, когда она нужна, Димка уже привык. Привык, что приходит в дом, и выйдет на порог дедушка её, Кто-То Батькович, хоть убей, не помнит Димка его имя-отчество, и только руками разведёт, а нету Танюшки, ускакала куда-то, стрекоза… Да счас прибежит, мил человек, а ты отдохни чуток, чайку попей… И садится Димка попить чайку, и расспрашивает Кого-То Батьковича, как оно было, когда на Курской дуге, вот так, танки стенка на стенку, и смерти в глаза смотрели, да…

Только тут сегодня другое.

Тут не до чайку.

И ни до кого, и ни до чего…

– Кого-то из близких подозреваете? – спрашивает следователь.

– Да что вы, как можно-то… – старик разводит руками.

– Да всяк можно. Вон, только что с вызова, внуки у деда пенсию умыкнули, на игрушки спустили…

– Да как можно… внученька моя… стрекоза-егоза…

– Мальчишка, говорите, в дом забрался?

– Да то ли мальчишка, то ли девчонка молодая… я и ружьишко со стены снял, так, припугнуть… думал, пенсию унесли, или ещё чего… а тут вот оно что…

– А ведь не первый случай в округе…

Это Димка говорит. Его никто не слышит. Не слушает. Ни Кто-То Батькович, ни следователь.

– Здесь распишитесь… Ну что, Игорь Иванович, мы, конечно, так-то по рынкам посмотрим, где орденами торгуют, но ничего не обещаем…

– Спасибо, ребятушки… это же что обидно… не деньги же… память…

Димка смотрит, как люди в форме составляют протокол, уходят, растерянно глядит им вслед, ничего не понимает, неужели ничего сделать нельзя, ничего…

– Да тут на стопицот телефонов хватит…

– Тихо ты, идиотина…

– Сам-то…

– Чш, хороши галдеть-то…

Танька смотрит, как Артур перебирает ордена, медали, снимает с подушечки, и по карманам, по карманам. Артур тут за главного, Сизый, чтобы пособить, если что, а Танька на шухере стояла, ну ничего, без шухера обошлось…

Выбираются из обворованного дома – тихонечко-тихонечко, и боязно так, и радостно, а мы чего сделали, а нас никто не засёк, и чувствует себя Танька уже не Танькой в чужом доме, а Ларой Крофт, расхитительницей гробниц. Ей бы ещё пушку какую, только пушку Артур ещё не даёт, говорит, рано…

– Поджигай.

Это новенькое что-то. Пока суд да дело, Сизый дом соломой обложил, бензинчиком сбрызнул.