Разящий клинок - [4]

– Пошел вон! Ты, сын бродячего кобеля и чумной уличной проститутки, иди окунись в сточную канаву!

Шатаясь, Морган поднялся:

– Если этот человек…

Губы гиганта растянулись в улыбке.

– Ах, Анна, лишь столь часто посещаемая щелка, как у тебя, достаточно велика для моего члена…

Ее веер врезался ему в висок с таким треском, будто где-то рядом ударила грозовая молния. Великан даже не вздрогнул.

– …докучает вам? – договорил Мортирмир, невероятно гордый тем, что сумел извлечь этикетную фразу из затуманенной вином памяти. Его рука опустилась на меч.

Морган носил оружие, за что над ним немало потешались в университете, поскольку студентам, изучавшим философию, клинки не требовались. Всюду таская его с собой, юноша выглядел еще большим варваром. Однако из-за неспособности сотворить самое простое заклинание вкупе с подростковым упрямством и определенной гордостью за то, что его некогда обучали основам фехтования, он так и не смог расстаться с предметом, являвшимся важнейшим признаком его знатного происхождения в Альбе, даже несмотря на многочисленные предупреждения, угрозы и насмешки.

Мортирмир обнажил клинок.

Гигант отступил на шаг от морейской леди и осмотрел его с серьезностью, с какой обычно магистры изучают препарируемый труп, когда церковные власти разрешают проводить подобные эксперименты.

– Похоже, ты знаешь, как его доставать.

Юноша пожал плечами и заявил:

– Оставь даму в покое.

Таверна затихла. Все взгляды были прикованы к нему, и он почувствовал себя настоящим глупцом, тем более что здоровяк был на голову выше него и, скорее всего, вот-вот пустит его кишки на подвязки. А еще Морган с горечью мысленно отметил, что он слишком упрям, чтобы пойти теперь на попятную.

– Шлюха, – сказал громила, пожав плечами. – Если хочешь со мной драться… Что ж, я люблю драться. Но только пошли на улицу. Внутри нас арестуют.

Мортирмира еще никогда не обзывали шлюхой, но он отлично знал, что такое спускать нельзя. Юноша нетвердо стоял на ногах, но прилив силы духа, нахлынувший, когда он огибал стол, чуть отрезвил его. Левая рука нырнула в кошелек и бросила на стол несколько монет – всякий джентльмен поступил бы точно так же.

Тот душевный подъем – не страх ли это? Он напоминал удар молнии, которую вызывали наставники натурологии из металлических сфер; его пальцы слегка задрожали.

Гигант все время пятился от него.

– Отложи меч, и у нас будет настоящая драка, – предложил он. – Но если ты настаиваешь на использовании этой штуковины, то, скорее всего, я тебя убью. А она, малец, шлюха. Проснись уже.

Мортирмиру все же хватило здравого смысла вернуть меч в ножны, и сделал он это не слишком неуклюже. Юноша заметил, как здоровяк одобрительно кивнул. Он оглянулся и увидел, как морейская леди сгребает со стола его монеты.

Во дворе Морган неспешно отстегнул ремень с ножнами. Гигант был воистину огромен. Судя по говору, он был нордиканцем – из чужеземцев, которых император держал в качестве личной охраны.

Стояла жаркая летняя ночь, и десятки мужчин и несколько женщин высыпали сквозь распахнутые настежь двери таверны во двор. Здоровяк стащил рубаху через голову, обнажив торс, сложенный, казалось, из каменных глыб. Его мышцы угрожающе бугрились.

В тот вечер на Мортирмире был его лучший жупон. Он осторожно снял его, аккуратно сложил и пожалел, что у него нет друга, которому можно было бы доверить кошелек. Собственно, он пожалел, что у него вообще нет друзей.

– Хочу заметить, ты – храбрый малый, раз отважился бросить мне вызов, поэтому я сделаю так, чтобы ты проиграл достойно, – заявил гигант. – А еще ты должен знать, что она проститутка, и даже сейчас она не спускает глаз с твоего кошелька, как пьяница с кувшина вина. – Его архаика звучала с каким-то странным акцентом. – Но она мне нравится… Моя любимица. – Здоровяк пожал плечами. – Я бы даже поделился ею с тобой, если бы мы были братьями по оружию.

Морган залился громким смехом. Полнейшее безумие, но внезапно он осознал, что счастлив. Юноша продолжал хохотать, а мужчины вокруг, услышав его истерический смех, немного изменили ставки – совсем немного, но изменили. Он жаждал смерти, и теперь ему не нужно было совершать самоубийство.

– Я готов, – объявил он.

Великан отвесил поклон.

– Харальд Деркенсан, – представился мужчина, – из гвардии.

Молодой человек поклонился в ответ.

– Морган Мортирмир из университета.

Толпа загудела. Горожане любили и ненавидели университет – оплот величайших умов и гнездо еретиков одновременно.

Драться Морган умел. Двигаться он начал на носках, как некогда учил старшина его отца, и, поскольку терять ему было нечего, в первую атаку пошел напролом. В притворной неуверенности он шагнул вперед и сильно пнул противника, целясь в колено.

Юноша не промазал, но удар пришелся не в колено гиганта, а чуть ниже. Здоровяк убрал ногу, потеряв при этом равновесие. Мортирмир, внезапно протрезвев, продолжил наступление: сделав стремительный выпад правой ногой, он вынудил противника отступить на полшага назад и нанес удар, попав мужчине в живот.

Будто сарай пнул. Он сменил ногу, попробовал еще раз…

И был вынужден выбираться из кучи навоза. Морган пропустил удар и улетел в освещаемую факелами темноту. К счастью, он никак не пострадал, хоть и порядком провонял. Юноша снова ринулся на своего противника, сделанного, казалось, из железа.