Разящий клинок - [4]

И стал героем.

2

Как раз в ту минуту, когда молодой человек по имени Ило вцепился мертвой хваткой в шест, служивший осью шумной свалки под названием «Битва при Карфине», где-то в сотне лиг к северу от него, за горной цепью Прогист, лежала и тихо умирала женщина.

Она знала, что конец близок, но ее это больше не беспокоило. Пришло ее время. Она была даже удивлена, увидев рассвет нового дня, и удивилась бы еще больше, если бы успела встретить следующий. Умирая, она почти не испытывала боли. Медленно передвигавшиеся по хижине солнечные лучи разделяли ее одиночество. Лесные шорохи были словно старые друзья, пришедшие проститься и замешкавшиеся у порога, чтобы переброситься парой слов, прежде чем войти в дом, – дуновение ветра в ветвях, шепот сбегающего по камням потока, гудение насекомых, нахальные крики попугаев.

Ее звали Фейн из Дома Кииза. Она была стара. Так стара, что и сама не помнила сколько лет живет на белом свете, что, впрочем, уже не имело значения. Она даже пережила собственный Дом, ибо крыша хижины заметно провисла, а в стенах появилось множество новых окон, которых не было, когда Кииз построил ее много лет тому назад.

Кииз давно уже умер. Так давно, что она едва могла припомнить, как же он выглядел, когда спина его согнулась, а волосы посеребрила седина. Впрочем, она хорошо помнила его молодым и сильным, грациозным, точно дикий конь, и то, как он привел ее сюда – показать выбранное им место, с бегущим мимо ручьем и деревьями, подпиравшими небо ветвями. Она хорошо помнила тревогу и нетерпение, застывшие на лице Кииза, когда он ждал от нее ответа; облегчение и радость, сменившие их, когда она сказала ему: да, это замечательное место. Именно в этот момент она наконец решила более не мучить его, ибо желание его было огромным, да и ее – не меньше. «Сейчас! – сказала она тогда, садясь на траву и привлекая его к себе. – Да, сейчас!»

А как восхищала ее сила Кииза – особенно в тот, первый раз, под небесным сводом, да и потом еще бессчетное число раз – под этой самой крышей. Но все равно тот, первый раз был самым прекрасным из всех – когда они вместе лежали на солнце, делая найденное место своим Домом.

Это был хороший Дом; здесь они любили, здесь она растила детей – четверых выносила и всех четверых воспитала, и не многие женщины могут этим похвастаться. Здесь умер Кииз – легко, без страданий. Теперь здесь предстояло умереть ей. Лес мог забирать принадлежащее ему по праву, что ж, спасибо, ей это место уже не понадобится.

Качнулась тень. Фейн приподняла веки. Свет падал почти отвесно – стало быть, ей удалось вздремнуть. Да, стены напоминали сеть – дыры, чудом еще державшиеся вместе. Время уходить.

– Тебе что-нибудь нужно? – робко спросил тонкий голосок.

Фейн покачала головой, не отрывая ее от подушки, и попробовала улыбнуться, чтобы успокоить девочку. Тяжело ей сейчас. Хотя, конечно, Стража Смерти никогда не была легкой.

Имени девочки она не помнила. У стариков память совсем никудышная, это не новость. Но чтобы настолько!

Кииза она помнила вполне отчетливо. Она помнила каждый взмах топора и каждый завязанный узел. Они вместе строили собственный Дом, над своим особым местом. Но она, хоть убейте, не могла вспомнить, какого же несчастного ребенка люди прислали стоять для нее Вахту Смерти. Она даже не помнила, приходила ли семья попрощаться, хотя они, конечно же, приходили. Что же она медлит, заставляя ждать это бедное дитя? Фейн провела языком по сухим губам.

– Пить? – спросила девочка. – Ты хочешь пить? Я сейчас принесу.

Рада помочь, рада сделать хоть что-нибудь полезное…

Фейн вспомнила свою Стражу. Ей довелось тогда сидеть у смертного ложа злобного, грязного старика по имени… Не вспомнить, ну и ладно. Он умер через неделю, так ни разу и не поблагодарив ее, только ругал без умолку. Он съедал все, что она приносила, всякий раз браня ее стряпню… И пахло от него просто отвратительно. Без сомнения, сама Фейн точно так же пахнет для этой девочки, которая старается теперь приподнять ей голову, чтобы напоить. Вода холодна, должно быть, она только что зачерпнула ее из ручья.

– Твое имя, дитя? Я забыла, как тебя зовут.

– Тхайла из Дома Гаиба.

Это имя ничего не сказало Фейн. Гаиб?.. Она снова попыталась заговорить.

– Что? – вскрикнула девочка встревоженно. – Что? Я не слышу! – И приникла к постели Фейн, чуть ли не прижав свое ухо к губам женщины.

Конечно, бедняжка напугана. Она боится смерти, боится страданий, боится перепутать саму смерть с ее жуткими слугами…

– Пока еще нет! – прохрипела Фейн, едва не рассмеявшись.

– Ой! – Тхайла отпрянула от нее. – О, прости меня. Я не имела в виду… Я только подумала… Извини меня.

Фейн поискала в своих легких и с трудом нашла где-то, на самом дне, воздуха, чтобы кашлянуть и выдавить несколько слов:

– Просто хотела узнать, как имя твоей матери, Тхайла.

– О! Фриэль из Дома Гаиба.

Ну конечно! Фриэль была старшей из ее внучек, так что эта длинноногая девчушка, похоже, ее правнучка. Можете себе представить! Немногие доживают до возможности перемолвиться словом с собственной правнучкой. Гаиб был здоровенным тихоней с острыми ушами. Ну, они были острее, чем у остальных.